Поедатели шляп

Рассказывая учителям о современной литературе, замечаю такую особенность: после лекции подходят слушатели, задают вопросы, благодарят и – переходят вдруг на доверительный полушёпот: – Скажите, вот есть такая книжка писателя NN, я проглотил(а) за ночь, оторваться не мог(ла)… а она правда

Рассказывая учителям о современной литературе, замечаю такую особенность: после лекции подходят слушатели, задают вопросы, благодарят и – переходят вдруг на доверительный полушёпот:

– Скажите, вот есть такая книжка писателя NN, я проглотил(а) за ночь, оторваться не мог(ла)… а она правда хорошая? Что об этом думают филологи?..

Спрашивают и учителя, и школьники (те – про фэнтези и другие популярные юношеские книжки): а это правда интересно? не стыдно читать?

Любопытный, если разобраться, феномен: книжки в свободном доступе, читатели от них оторваться не могут… но всё же, по старой привычке, требуется мнение некоего Экспертного Сообщества, в роли которого, например, в такие минуты вынужден выступать слегка растерянный ваш-покорный-слуга. Если текста нет в школьной программе, то он вне закона? требуется специальное разрешение на чтение?

Конечно, критика – это работа на доверии, и мы этим пользуемся. Дело было в 2008-м. Прочитав «Флорентийскую чародейку» Рушди, английский литературный критик Джон Сазерленд пообещал, что если автору не дадут за него Букера, он, Сазерленд, посыпет свой экземпляр книги перцем карри и съест (разумеется, она не выиграла; разумеется, он не съел).

Казалось бы, дважды исполнить такой трюк не выйдет. Однако спустя год Стивен Фрай заголосил в своем Твиттере: мол, ни от одной книги в 2009 году так не сносит башню, как от «Sum» Дэвида Иглмена, «if you read it and aren't enchanted I will eat 40 hats». И? За день продажи выросли на 6000%.

Фрай – лучший стратег, нежели Сазерленд, и всем нам иногда хочется побыть Фраем (за исключением тех минут, когда врач сообщает ему о раке простаты). В идеале же критик – это невероятное соединение двух вымышленных профессий. У Хайнлайна в «Чужаке» описана специальность «неподкупный свидетель»; этот человек на вопрос «Какого цвета тот дом?» дотошно отвечает: «В этом освещении с этой стороны дом выглядит белым». У Стругацких в «Сказке о тройке» встречается «читатель амфибрахиев» («Хлебовводов посмотрел на меня с подозрением. "Нет, – сказал он. – Амфибрахий – это я понимаю. Амфибрахий там… то, се… Я хочу уяснить, за что ему жалованье плотят"»).

Но чтобы «неподкупный свидетель» и «читатель амфибрахиев» в одном лице – так бывает, увы, нечасто.

Гораздо чаще «неподкупный читатель амфибрахиев» остается один на один с собственной шляпой, посыпанной перцем карри.

Автор: Сергей Оробий