Александра Маринина: Я жуткая эгоистка

Двадцать пять лет назад (юбилей!) вышла в свет первая книга Александры Марининой – «Стечение обстоятельств». Так в России появился «женский» детектив, вскоре ставший фаворитом книжных киосков. Появились новые авторы, новые разновидности этого жанра. Однако лавры родоначальницы по праву принадлежат Александре Марининой (Марине Анатольевне Алексеевой). Впрочем, ей уже давно стали тесны рамки жанра. О новом и старом писательница рассказала в интервью обозревателю «Читаем вместе» Марине Бойковой.

– Марина Анатольевна, вы сами для себя предсказуемы? Или можете выкинуть что-нибудь эдакое, чего сами не ожидаете?

– Мне в голову в любой момент может прийти бог знает что. Но я совершенно точно знаю, что никогда не скажу себе, по крайней мере в моем нынешнем ментальном состоянии: «Что это я? С ума, что ли, сошла?!» Нет, если мне пришла на ум какая-то идея, я сначала попробую хотя бы просто обдумать ее. Через две-три недели такого постоянного обдумывания приду, например, к выводу, что, пожалуй, придумала неудачно, и тогда легко от этого откажусь. Упираться рогом до конца не буду. Честно говоря, очень завидую людям, которые не бросают начатое. Увы, я не из их числа. Мне никогда не жалко своего труда и времени, на него потраченного. В этом смысле я предсказуема. Но непредсказуема в том, что мне может прийти в голову. В голове ветер!

– А пример?

– Сегодня, скажем, я свято убеждена, что никогда не буду писать любовный роман. Но неизвестно, с какой мыслью проснусь завтра. Вот ровно неделю назад один журналист меня спросил, не хочу ли я написать фантастику в духе фэнтези. Я сразу категорически ответила нет. Но зерно оказалось упавшим на взрыхленную чем-то почву, и последние дни я периодически возвращаюсь к мысли о фэнтези: а, собственно, почему нет? Может, мне в голову придет какая-то замутка, скажем так. И мне захочется такую книгу написать.

– Замутка – зародыш сюжета?

– Это по-разному. Замуткой может быть сюжет, герой или один-единственный конфликт, который во всей книге займет полстраницы, но вокруг него по мере обдумывания будут нарастать сюжетные ходы, появляться другие персонажи…

– А с какой замутки началась история вашего превращения из юриста в писательницу?

– Я жуткая эгоистка и никогда этого не скрывала: все делаю для себя и всегда делаю то, что хочу. В какой-то момент мне просто стало скучно. Я безумно любила свою работу, но это было научное учреждение, и все документы, которые мне приходилось готовить, должны были быть написаны определенным языком и в определенном стиле – сухом, научном. Такие требования. И мне за двадцать лет это изрядно надоело. Причем тогда уже была свобода, отменили цензуру, уже можно было писать все то, что ты действительно думаешь. И мне захотелось написать что-то по-человечески и так, как я хочу.

– Вы болезненно относитесь к критике?

– Я вообще считаю, что вся литературная критика не имеет права на существование. Согласитесь, каждый человек воспринимает чье-то творение – книгу, фильм или живописное полотно – исключительно своими глазами, своей душой. Нет абсолютно одинаковых впечатлений. Потому что тут работает твой индивидуальный жизненный опыт: твои потери, твои радости, даже просто твое самочувствие и настроение. Причем этот «набор» – разный в каждый момент жизни человека, значит, и восприятие всегда разное, неповторимое. А раз так, как можно считать чью-то оценку книги, фильма, спектакля истиной в последней инстанции? У нас же именно так и принято воспринимать высказывания так называемых профессиональных критиков, что неправильно. Эту мысль я пыталась донести на встречах с читателями, в интервью, но меня не слышали. Поэтому решила высказать ее художественным способом – прописала в своей новой книге, ее декларирует один из героев.

– В работе над «Горьким квестом» вам помогала группа молодых людей. Поскольку по сюжету современные парни и девушки оказываются в СССР почти полувековой давности, вы членов своей «фокус-группы» с помощью ролевых игр погружали в реальность тех лет и прослеживали реакцию. Можете привести пример такой ситуации и их реакции?

– Например, я говорила юношам: представьте, у вас первое свидание, вы гуляете с девушкой по Москве и вдруг чувствуете, что вам очень нужно в туалет. Как решить проблему, с учетом что общественных туалетов нет, туда нельзя, сюда не пустят… Лица у юношей вытягивались!

– В книге один из героев влюбляется в женщину много старше себя. Насколько такой поворот событий реалистичен?

– А почему нет? Это же вопросы химии. Абсолютно. Влюбиться можно в кого угодно: и в человека много моложе, и в человека много старше. Юноше в романе примерно двадцать пять лет, а героине – за сорок. Кстати, влюбленность зрелой женщины в юношу у меня всегда вызывала большие сомнения. Вот в это я как раз почти не верю. Он же душевно ей не близок, чем он может ее заинтересовать? Только сексом? Если секс для нее важен, то да, наверное. Но ни ментально, ни духовно он не может быть ей интересен, если она нормально развитая женщина. Влюбляться в человека, в котором чего-то больше, чем есть в тебе, который больше думал, больше читал, у кого больше опыта, знаний – вот что естественно. Поэтому как молодая девушка может влюбиться в мужчину сильно старше себя, так и юноша может влюбиться в женщину намного старше. Тем более если она женственна и соответствует тому типу женской привлекательности, который ему нравится. И такие истории сплошь и рядом.

– Опыта с возрастом, конечно, добавляется, но уходят силы, красота, азарт… Вам это незнакомо?

– Еще как знакомо. И силы уходят, и работоспособность снижается. Но знаете, случаются встречи, которые бодрят. Например, помню, отдыхала в Баден-Бадене, и в наш отель приехали двадцать старушек, чтобы участвовать в турнире по бриджу. Старенькие-старенькие! Но, конечно, все в непременных белых брючках, ярких блузках, с хорошо уложенными волосами. Причем седину никто не красит… Я посмотрела, как они по три раза в день садятся играть, и подумала: раз эти бабушки в свои восемьдесят пять и девяносто смогли сохранить такой ум и память, значит, и я смогу, если постараюсь! Даже приобрела колоду карт для бриджа и попыталась вникнуть в суть.

– За азартными старушками вы наблюдали вместе с вашей единственной подругой Ириной, я угадала?

– Угадали. Ира не только подруга, но и помощница. Впервые она выступила в этой роли совершенно невольно, еще в далеком 1994 году. Мы отдыхали с ней в Турции, в захудалом трехзвездочном отельчике. Но тогда-то нам, конечно, казалось, что мы в раю! И во время прогулок по живописным окрестностям я пересказала ей половину романа «Украденный сон», которую написала до поездки. Рассказывала подробно: кто что сказал, кто куда пошел… Знаете, мне в работе всегда важно все проговаривать – очень помогает… И когда я все пересказала, Ира говорит: «А дальше?» – «А дальше я еще не придумала». – «Так придумывай!» Мне не очень хотелось, но Ира так за меня взялась и заразила своей заинтересованностью, что я действительно начала работать. Потом, через несколько лет, у меня случился творческий кризис – не могла написать ни строчки и очень от этого страдала. Близкие утешали, поддерживали, говорили, что это просто усталость, пройдет. Не проходило. В какой-то из таких черных дней я сама сказала подруге: давай писать вместе. Она в ответ: «Я на все согласна, хоть патроны подносить, только бы ты снова села за рабочий стол». Но прошел еще год – и ни строчки. Ирина не выдержала: пошла в магазин канцтоваров, купила общую тетрадь в клеточку формата А4, принесла ее мне и взмолилась: «Напиши хоть буковку!» И я сдалась, начала писать. Без единого перекура написала большую сцену – кризис кончился. С тех пор Ира всегда рядом, когда я работаю. Мы с ней обговариваем замысел, придумываем героев, она помогает собирать материал…

– Вы упомянули тетрадь в клеточку. Как относитесь к современным технологиям?

– Компьютеры и мобильные телефоны, принося удобства, человека, конечно же, порабощают и лишают определенных навыков. Например, людям нашего поколения хорошо известно, что такое беспокойство – когда не знаешь, где человек и когда он придет. Нынешнее поколение этого лишено. В любой момент мы можем позвонить и все узнать. Поводов для жуткого нервного напряжения стало меньше. С другой стороны, мы утрачиваем навык работы с информацией: если что-то надо – погуглил, нашел, прочел – и забыл. Мол, если понадобится, я потом еще раз погуглю.

Появляется зависимость и ложное ощущение не одиночества – когда у тебя якобы полторы тысячи друзей и в Сети ты всегда найдешь, с кем перекинуться парой слов. Но едва такой человек выходит в реальный мир и сталкивается с другим реальным человеком, оказывается, что он не может выстроить нормальные отношения, не умеет знакомиться, поддерживать разговор, считывать эмоции – живые, с лица, не умеет формулировать мысли. И об этом, кстати, в «Квесте» написано. Его герои, молодые ребята, оказываются без гаджетов и вынуждены налаживать отношения друг с другом – и им невероятно сложно.

– Вот вы закончили большой труд. Как отдыхаете от работы? По-прежнему танцуете фламенко?

– Когда сдаю книгу в редакцию, месяца два лентяйничаю: читаю, слушаю музыку, смотрю фильмы. Самое комфортное для меня – лежать дома на любимой оттоманке с книжкой. Электронные книги я не люблю, предпочитаю бумажные. А фламенко давно в прошлом. У меня проблемы со спиной, оказалось, что такие занятия ей вредны. Прямые удары каблуком – нагрузка на позвоночник. По этой причине и с верховой ездой пришлось расстаться, врачи запретили.

– Вышивание, пазлы, стендовая стрельба? Перечисляю ваши увлечения, о которых знаю.

– Вышивки и стрельбы тоже уже нет. Пазлы… Раньше у меня был теннисный стол и я на нем собирала «трехтысячники». Это было, когда я еще могла сидеть. Сейчас уже не могу, поэтому никакого рукоделия, а пазлы – только на айпаде. Зато теперь появилась игра дуэтом: пианино-скрипка. Я училась когда-то в музыкальной школе и лет до двадцати семи регулярно садилась за пианино. Потом инструмент пришлось продать, потому что книги некуда было складывать: понадобилась стена для еще одного стеллажа. И лет тридцать я вообще не вспоминала, что когда-то занималась музыкой. А потом муж на день рождения подарил мне фортепиано. Я попробовала восстановить навыки, и что-то удалось. Если в юности я могла три-четыре часа заниматься без перерыва, то сейчас больше пятнадцати-двадцати минут на табурете без спинки не выдерживаю – болит спина. Но я же не собираюсь виртуозные вещи исполнять, мне важно восстановить навык чтения с листа, чтобы можно было что-то сыграть себе на радость.

– А кто играет на скрипке?

– Наша помощница по хозяйству. Она вокалистка и тоже когда-то в детстве училась играть на скрипке. Решила восстановить навык. Вот мы с ней теперь и играем дуэтом. А это, кроме всего прочего, очень хорошая тренировка. Ведь нужно правильно прочитать ноты, и не только свой текст, но и верхнюю строчку текста скрипичного, чтобы понять, куда я должна попасть и как это должно звучать, нужно правильно поставить правую и левую руки. Голове приходится серьезно потрудиться. А это хорошо, поскольку мне важно сохранять голову в рабочем состоянии!

Фото: пресс-служба «Эксмо»

Источник: chitaem-vmeste.ru