Александра Маринина: Я не собираюсь писать по учебникам

Александра Маринина — одна из самых читаемых в нашей стране российских авторов. Хотя прозаик экспериментирует с разными жанрами, за ней прочно закрепилось звание королевы детектива.

А вот сама писательница не любит публичности и общение с журналистами ей даётся нелегко. Однако из уважения к поклонникам создатель бестселлеров и образа оперативника Каменской ответила на вопросы в эфире радио «Милицейская волна». А до этого писательница встретилась с корреспондентом «Щита и меча».

— Марина Анатольевна, с детства вы занимались музыкой, учились в английской спецшколе. Наверняка мечтали о какой-то гражданской профессии? И вдруг делаете неожиданный выбор — служба в органах внутренних дел…

— Я росла в то время, когда языковое и музыкальное образование считалось нормой. Любые родители, у которых была хоть малейшая возможность развивать детей, старались это делать. Уроки английского и фортепиано начала посещать с пяти лет. Это обеспечило мне тренированные мозги и хорошую память. А уж решение, чем заниматься после школы, родители отдали полностью на моё усмотрение.

Никогда ни о чём не мечтала и не мечтаю. Просто неспособна на это. Но у меня были желания: хотела стать преподавателем музыкальной литературы, причём не рассказывать биографию композиторов, а говорить о самой музыке, об эмоциях, ассоциациях, которые она вызывает, какие диалоги могли бы соответствовать данному сочетанию звуков. Мне эта идея интересна до сих пор. Но для преподавания надо окончить не только музыкальную школу, но и училище, и консерваторию. Поэтому я решила, что не намерена посвящать себя исполнительскому искусству. Играла исключительно ради удовольствия. Потом появилось желание стать аналитиком кино. Не критиком, а именно аналитиком. Усиленно готовилась к поступлению во ВГИК на киноведение. Но в итоге пошла в криминологическую аналитику. Юридическое окружение сыграло роль: в органах правопорядка работали мои дед и отец, мама — учёный-теоретик в области уголовного судопроизводства.

— У многих читателей сложилось впечатление, что ваши книги основаны на реальных уголовных делах, которые вы сами и расследовали…

— Никогда ничего не расследовала. Я занималась научной работой, которую не зря называют гениальным изобретением для удовлетворения собственного любопытства за государственный счёт. Исследовала личность преступника с 1979 по 1987 годы. У меня были хорошие учителя — психологи, психиатры, криминологи. Я им искренне благодарна. После защиты кандидатской стала работать в другой области криминологии.

— А когда вы почувствовали, что ваше призвание — писательство?

— Это всего лишь хобби, доставляющее удовольствие. Оно, к счастью, оплачивается и какому-то количеству людей нравится. Призвание у меня одно — аналитика. А увлечение литературным творчеством появилось в 1991-1992 годах, когда я уже была майором милиции и кандидатом наук. К тому моменту несколько лет сотрудничала с журналом «Милиция». Вместе с коллегой вела рубрику «Школа безопасности» и как научный сотрудник готовила для издания статьи. Публикация «Присягаем: кому и на что?» вызвала крайне негативную реакцию моего руководства. В материале писала о необходимости отмены термина «милиция». Такое определение относится исключительно к народному ополчению для охраны общественного порядка в кризисные моменты для страны, а не к профессио­нальной высокоорганизованной государственной службе. И приводила аргументы, почему надо поменять текст Присяги, где в перечне охраняемых права человека стоят на пятом месте.

Изменения, о необходимости которых я говорила, произошли через 20 лет. Но тогда меня не поняли, грозили увольнением. Обошлось… Я ушла в отставку по собственной инициативе в звании подполковника милиции после 20 лет службы. И дала себе слово заниматься только тем, что интересно.

— К тому времени у вас уже издавались книги, пришла популярность…

— Но именно после ухода со службы я столкнулась с творческим кризисом, длившимся два года. Вообще ничего не писала и не была уверена, что когда-нибудь вернусь к этому занятию. Плакала с утра до вечера. Классическая депрессия.

— А как вышли из кризиса?

— Начала заниматься тем, чего никогда до этого не делала. Стала вышивать крестиком и танцевать фламенко. Заставила мозг с помощью развития мелкой моторики и пластики действовать по-новому и победила депрессию. О том периоде теперь напоминают мои работы — цветы, кошки в сумках. Муж относится к ним очень трепетно, поместив их под стекло в багеты.

— Как писателю, вам интересен человек, оказавшийся в сложной жизненной ситуации?

— Мне любопытен человек в любой ситуации. В моих книгах детективная линия — не главное. Они про взаимоотношения. Правда, существует теория в учебниках по писательскому мастерству, которым я не владею, где сказано: характер героя проявляется, когда он принимает решение под давлением обстоятельств. То есть нужно поставить персонаж в острую ситуацию. И тогда, в зависимости от того, какое решение он примет, раскроются его черты. Так учат учебники. Мне это скучно. Ещё в школе не любила их читать. А уж писать по ним точно не собираюсь. Возможно, в моих произведениях больше недочётов, чем у тех, кто учился по хорошим учебникам. Но мне интересно идти эмпирическим путём, наощупь.

— Помимо детективного, какие жанры вам ещё близки? И где черпаете идеи для будущих произведений?

— Всё романтическое у меня вызывает отторжение, поэтому никогда моим амплуа не были и не будут любовные романы. У меня есть семейные саги, психологические драмы и даже две пьесы для театра. Я всегда пишу о том, что мне интересно на данный момент. Из внешних источников могу получить только информацию, которую я обдумываю или нет. И может родиться какая-то идея. Многие считают: впечатления можно напихивать и напихивать, не анализируя их. Это всё равно что покупать новую одежду, не зная, для чего она, куда её надеть и на какую полку положить. Я в молодости тоже была такой. Но сейчас новых впечатлений не хочу. Сначала нужно разобраться с тем, что видела, слышала, чувствовала, что есть внутри тебя. Навести там порядок, осознать и извлечь опыт. Очень не люблю выходить из дома, тем более ездить куда-то. Сегодня мой мир ограничен квартирой и узким кругом близких мне людей. В нём есть всё, что мне необходимо для внутреннего комфорта. Я не включаю телевизор. Использую его лишь как экран для просмотра записанных на флешку фильмов, которые я бы хотела посмотреть. Для получения необходимой информации вполне хватает Интернета.

— Но с «киношной» версией своих книг наверняка знакомитесь. На сколько процентов попадают актёры в созданные вами образы?

— Разница колоссальная. По экранному образу Каменской больше попаданий. Елена Яковлева безумно талантлива, иначе не удерживала бы внимание зрителей на протяжении стольких серий. Другое дело актёры, поставленные в жёсткие рамки. Они играют то, что написано в сценарии. У их авторов тоже немало своих требований, так как следует учитывать и видеоряд. А вот писатель абсолютно свободен в творчестве.

— Над чем работаете сегодня?

— Новая книга, и это не детектив. Она о том, как нас учили в 70-е годы и как на это смотрит нынешняя молодёжь. Мне захотелось вернуться к школьной классике, к тем произведениям русской и советской литературы, которые моё поколение изучало в школе. Помню, тогда они мне активно не нравились. Прошло уже достаточно лет, чтобы забыть прежние впечатления. И решила с чистого листа попробовать это всё перечитать. Перечитала. Очень удивилась, что те книжки не про революцию, не про передовую роль пролетариата, а про жизнь, взаимоотношения разных поколений, любовь. А это интересно всем и всегда. Не поленилась, достала учебники за 9-10 классы 1972-1974 годов. Просмотрев их, долго смеялась, а потом мне стало грустно. Я поняла, как нас уродовали в советской школе.

Не уверена, что моя новая книга будет востребована широким кругом читателей. Я вообще по жизни человек неуверенный в себе. Это, безусловно, мешает. Но не борюсь. Потому что если бы я была какой-то другой, то вполне возможно, что и вся моя жизнь стала иной. Однако меня абсолютно устраивает, как она сложилась на данной момент.

Беседу вела Елена КУЗНЕЦОВА

Источник: marinina.ru