Интернет-ресурс Lit-ra.info продаётся. Подробности
18+ Здесь мы публикуем произведения посетителей нашего сайта, а также яркие образчики литературы настоящих подонков или, как ее называют сами подонки - контркультурной литературы. Мы стараемся отобрать рассказы не содержащие нецензурную брань, НО, некоторые произведения, несмотря на нецензурную брань, столь великолепны, что мы не смогли их не опубликовать. Поэтому все же велика вероятность, что нецензурная брань будет присутствовать в данных текстах. В случае, если Вам еще нет 18 лет, настоятельно рекомендуем Вам дождаться своего 18-тилетия, а затем читать опубликованное здесь. Мы уверены, что Вам будет интереснее, и полезнее, чем если Вы прочтете это сейчас. Испортите себе все впечатление - все нужно делать вовремя ;)
Короткое чтиво на каждый день Их литература (строго 18+).
Литература настоящих падонков

«Дорога в ад, или Путешествие из Хабаровска в Биробиджан» Сергей Скляров

В летнюю субботу на Хабаровском автовокзале не протолкнуться. От касс, словно змеи, тянутся и извиваются очереди желающих уехать подальше от этого места, кто-то от жары, кто-то от дождей, от бешенных цен, от жены, от бандитов, от кредитов, от себя, от этих чертовых очередей. Вот и мне нужен билет до Биробиджана на 303-й автобус. Там, в Бирике, меня ждут жена и дочь. Они уехали от меня к теще на несколько дней, но застряли уже на две недели. Деньги у них, конечно, спустились на всякую ерунду вроде пельменей, консервов, детского белья, таблетки, и я понадобился. К тому же вчера дочери исполнилось четыре года. Я нужен вдвойне, да и самому интересно, чем там мои любимые занимаются. Вот и стою в очереди за билетом.

Биробиджан мне вообще-то нравится. Прежде всего - своей малолюдностью. В центре города даже в выходной день никого не бывает. Все жители Биробиджана давно знакомы друг с другом и друг другу неинтересны, поэтому лишний раз выходить на улицу лишь для того, чтобы встретить осточертевшую дружескую физиономию, да еще и в центре города, никому не хочется. В Биробиджане живет очень много женщин (по моим подсчетам, на одного мужика приходится 16 баб), это мне тоже нравится. Встречаются и выдающиеся красавицы. Обычно я показываю на них жене и говорю: «Смотри - какая лярвочка потопала. Не иначе как к памятнику Шолом-Алейхема цветы понесла». Жена легко вступает в эту игру, находит взглядом барышню с упитанной жопницей в шортовой обтяжке и уверяет меня, будто это супруга местного батюшки идет за продуктами в единственную в городе девятиэтажку, где находится единственный в городе супермаркет.

В Биробиджане замечательный автовокзал. После реконструкции здания, где расположены кассы и столовая, входную дверь сделали так, чтобы открывший ее изнутри человек ткнулся бы носом аккурат в бетонную опору, предусмотрительно обложенную кафелем. Раньше по биробиджанскому автовокзалу гуляли цыганки с детьми, клянчили и гадали. Может быть, у кого-то и сбылось. Кто не знает, прямо рядом с автовокзалом в Биробиджане прописан и железнодорожный вокзал. Это культовое место. Перед вокзалом стоит памятник лошади, телеге и бабке-переселенке. По памятнику обычно лазает детвора. Еще больше детворы у привокзального фонтана. Зимой фонтан не работает, и трубы, откуда летом обычно поступает вода, торчат маленькими острыми кольями. Но сейчас – лето… август… суббота. Великолепен фонтан и возле Биробиджанской филармонии, правда, у металлической фигуры еврейского скрипача, охраняющего этот фонтан, кто-то умыкнул смычок. Кому-то не понравилась Хава Нагила в исполнении этой скульптуры, не иначе. Что ж, хороший музыкант сыграет на струнах и пальцами, даже металлическими.

Мои пальцы нашарили в кармане сторублевку, а мой нос пролез в щель окошка- подошла очередь. Оказалось, что билеты до Биробиджана распроданы на пять рейсов вперед. Возле Хабаровского автовокзала нет никаких фонтанов, нет и скульптур-скрипачей. Зато можно сесть в частный микроавтобус без всяких очередей, что я и сделал. В Биробиджан он доедет быстрей муниципального, но и заплатить придется чуть больше.

На заднем сиденье, в углу возле окошка, я почувствовал себя уверенней. Дело в том, что всю ночь я пил пиво в уличном кафе, познакомил своего приятеля с какой-то девушкой, потом поругался с какими-то парнями, и уже под утро они меня догнали и возле ментовского общежития благополучно избили. Правда, избили по-дружески, ничего не сломав, не поставив даже фингала под глазом ради приличия. Я был настолько пьян, что не запомнил никого из парней, не понял даже, за что они меня били. Наверное, я сказал кому-нибудь что-то обидное или ущипнул чью-нибудь подружку, а может, перевернул кому-нибудь стол со стоявшим на нем пивом. А может, они меня просто ограбили. Кажется, у меня было на пару тысяч рублей больше. Но мне все равно.

Утром о побоях напоминала разбитая губа, порванные штаны ( разумеется, дома я их переодел), опухшее колено и боль в шее и над ухом. Но сейчас на заднем сиденье мне даже комфортно. Получается, что я спал часа четыре. Можно подрыхнуть еще два с половиной часа, и трезвость придет сама собой.

Другие рассказы Сергея Склярова

«Долбанем»
«Планета счастья»
«Одиночный пикет»
«Бобтейл Тамерлана»

Справа от меня сидит абсолютно трезвый кавказец. Грузин, армянин, азербайджанец или чеченец? Я их не различаю, да и мне все равно. Еще правее, возле другого окошка, примостился упитанный гражданин в белой рубашке. Он закрыл глаза и собрался спать. В кресле передо мной сидит девушка, наверное, студентка биробиджанского пединститута. К ней пристают два приличного вида парня, сидящие справа от нее. Девушка просит их отвязаться. Тот, который потрезвее, в очках, понял и пробует урезонить своего более пьяного приятеля. Приятель на время успокаивается, но затем пытается завязать беседу то с той же девушкой, то с соседом сзади, то с женщиной лет пятидесяти сидящей впереди него. Он рассказывает, что ему 27 лет, и ему очень скучно. Он спрашивает, что ему делать. Кто-то посылает его к чертовой бабушке, кто-то советует проспаться, а я рекомендую ему поехать в Сирию. «Скучно не будет!»,- говорю я ему. Но общаться с девушкой парню гораздо интереснее, чем слушать меня, поэтому он и не обращает внимания на мое чудесное предложение.

Наконец водитель собрал со всех пассажиров деньги за проезд, и микроавтобус поехал. Пару раз когда я возвращался в Хабаровск из Биробиджана, то проезжая по мосту через Амур, разделяющему Еврейскую автономию с Хабаровским краем, слышал по радио одну и ту же песню Криса Ри- «Дорога в ад». Перевода я не знаю до сих пор. Мне казалось, что меня действительно выгнали из рая и отправили в ад Хабаровска. Вдоль Амура, словно плохо раздавленные окурки, светились окна домов, высоко в небе горел факел нефтеперерабатывающего завода. Что ж, получается, теперь я с деньгами и подарками возвращаюсь в рай, где меня ждут жена и дочь. Хороший день.

Плохо то, что сейчас из динамика над моим ухом раздаются какие-то дурацкие танцевальные песни. Отрадно еще, что голоса певичек встряхивает на каждом корявом участке асфальта, динамик булькает,долго шипит, как раздавленная гадюка, и потом что-то еле шепчет. Это не нравится пьяному парню. «Водитель, ты же обещал, что будет музыка, сделай погромче!»,- раз десять кричит парень шоферу. Парень выглядит вполне респектабельно. Чисто и модно одет. Видно, что он и его приятель не охламоны, а просто так получилось, что чуть переборщили с пивом. Они не матерятся, не пробуют померяться силой с кем-нибудь. В лицах нет агрессии.

«Я тебе сейчас сделаю музыку, высажу к чертям собачьим!»- орет в ответ водитель (орет смело - это же студенты, а не персонал, возвращающийся в город из бирской зоны после вахты). Тот, который трезвее, бьет несколько раз пьяного свернутой газетой по голове. Оба смеются, и на некоторое время в салоне автобуса становится тихо. Пошел дождь, и по стеклам машины поползли прозрачные черви.

Пьяному надоедает тишина, он сначала облокачивается лбом на спинку переднего сиденья, затем на шею впередисидящей тетки. Таких женщин обычно берут на работу в областные и краевые правительства за властность и равнодушие к чужим проблемам. Вот и эта тетка не поняла, что парень просто хочет уснуть: «Слезь с меня, идиот!»- шипит она, напрягая строго напомаженные губы. Парень пытается завести разговор. Он уверяет тетку, что она ведет себя не по-божески: «Это не вы говорите, это говорит Сатана». Он достает из пакета Библию находит какую-то заложенную синей тесемкой страницу и что-то читает: «А вот, послушайте». Женщина просит помощи у водителя: «Высадите вы его. Это же невозможно». Шофер останавливает микроавтобус и выгоняет пьяного под дождь, его более трезвый товарищ тоже выходит. «Здесь в Николаевке они весь день проторчат»,- спешит порадовать чиновницу водитель.

Что ж, теперь я еду в одном автобусе с Сатаной. Делаю еще одну попытку вздремнуть. Шофер настроил радио на волну, где передовали последние хабаровские новости. Диктор рассказывал, что на окраинах Южного микрорайона полиция ликвидировала тренировочный лагерь запрещенной в России террористической организации ИГИЛ. Полиция ловит организаторов этой дальневосточной ячейки. Да уж,- думаю,- вы-то поймаете кого-нибудь . Я сам живу в Южном и прекрасно знаю, как относится наш наркоманский микрорайон к полиции и прочим властям. Полиция сюда приезжает только по экстренным вызовам с одним-двумя автоматчиками.

Помню, гуляли мы как-то осенним вечером под коньячок с моим бывшим однокашником Серегой Тараканом, он тогда был сборщиком дани в местном общаке (тоже, между прочим, запрещенная организация). И встретили в темном дворе возле 56-й школы наглого паренька в распахнутой кожанке, который ладно бы просто борзел, так на свою беду показал он удостоверение курсанта школы милиции. Серега тут же достал охотничий нож и ударил им глупого юношу в живот пару раз. На следующий день убийца щеголял в чужой кожанке, а паренька вскоре похоронили. Правда, Серега ненадолго пережил этого терпилу. Через год или два он повез своего шефа, Пашу Чёткого (когда-то он учился в парралелльном с нами классе), в Комсомольск-на-Амуре. Там сборщиков дани ждал глава нашей региональной мафии Джем. По дороге машину Таракана обогнал военный грузовик с лесом. Дело было зимой в пургу: Серега попробовал обогнать на узкой дороге лесовоз, и в итоге на ледяном шоссе вписался со всей дури в зад грузовика. Ни Чёткого теперь, ни Сереги. Джем, кстати, тоже вскоре отдал богу душу. Его бандиты сожгли в Комсомольске переполненное посетителями кафе, сгорела тьма танцевавшего там народу. Поджигателей поймали, кто-то из них умудрился повеситься в камере на шнурке от кроссовка. Впрочем, Джему, которого поместили в СИЗО, как подозреваемого в организации преступления, это не помогло. Его вину доказывали бы еще долго-предолго, и вряд ли бы доказали. Но авторитет скоропостижно скрылся прямо в своей камере. Сбежать помогло якобы неожиданно остановившееся сердце. Тогда отомстили другим: в Хабаровск приехал главный жандарм России Рашид Нургалиев и сказал, что если через год услышит хоть что-нибудь о дальневосточном общаке, то уволит все местные власти. После этого Общак приказал долго жить. В тюрягу на пожизненные или около того сроки отправили половину выпускников 56-й школы, обвинив их в организации преступной группы.

Были ли преступниками все эти выпускники? Конечно. Игра в тряс не сделает из вас ангелов. Я помню, как Серега в восьмом классе избивал пацанчика, который был на год старше его. Серега повалил маменькиного сынка перед крыльцом школы и просто прыгал на голове поверженного. Это видели проходившие мимо преподаватели, директор, родители, но никто из них ничего не сказал. Жизнь школьнику спасла уборщица (и по совместительству гардеробщица) баба Уля, ну или точнее БабУля, как ее все называли. Она прорвалась сквозь толпу и шваброй смахнула Таракана с тела поверженного.

БабУли давно уже нет, а учителя и директор до сих пор работают в школе на своих должностях. Нет ничего удивительного в том, что они не могли пресечь зло: каждый день к школе приходили другие учителя - в наколках и с особым пониманием жизни. Вокруг них на лавочке возле школьного стадиона собирались заинтересованные ученики, и вот уже то у одного, то у другого, сначала появлялись нарисованные шариковой ручкой, а потом и настоящие наколки. Это вам не физика с литературой! Юные блатари начинали интересоваться у непосвященных одноклассников, кто и чем дышит , требовали что-то пояснить , а в случае чего, ответить за базар . Отвечать надо было с ударением на первый слог Отвечаю . Ребенок, год проучившийся в нашей школе, мог на равных поддерживать разговор с любым уголовником. Разумеется, после окончания школы никто из выпускников не стал ни великим физиком, ни великим лириком. Паша Чёткий, некогда рисовавший себе на коленях и плечах воровские звезды, стал смотрящим по Хабаровску и регулярно, до самой смерти, посещал казино и был страшен в проигрыше тысяч ста или миллиона рублей: крупье уходили с проломанными головами, и покалеченной психикой, а на их место ставили преодетых в крупье проституток.

После развала общака на головах и телах людей запрыгали уже не Сереги Тараканы, а коммунальщики, транспортники, и прочие господа, на которых никто уже не мог надавить. Я вступил было в КПРФ, но мои предложения бить морды самым наглым хапугам, вычисляя их и грабя в ответ на произвол, не встретили понимания. Экспроприация экспроприаторов в КПРФ была предана анафеме. Во-первых, большинство партийцев оказались бабульками, дедульками, инвалидами, ботанами, ветеранами древних войн и дебильных конфликтов. Они толковали о коммунистической совести и бесплатно расклеивали агитки на выборах и фотографии своих толстожопых босов - бывших чиновников и мелких офисных руководителей. Нищеброды платили ежемесячные взносы, но стать их злейшим врагом можно было упомянув о том, что лидер КПРФ - миллионер, которому реально есть что терять, в случае победы пролетариата. Во-вторых, коммунистической борьбой почему-то назывались сходки и митинги на площадях, где жирдяи и жмоты, по много лет занимавшие чиновничьи и депутатские кресла, рассказывали своим наивным последователям то, о чем и так все знали: все становится дороже и будет становиться дороже и дальше. И так от митинга к митингу. Я понял, что никто не собирается закидывать гранаты в коллекторские агентства, вываливать кучи навоза перед полпредством, бить морды коммерсантам, которые не платят денег своим работникам. Партия хотела только того, чтобы я клеил зимой на улицах агитплакаты, покупал наискучнейшую партийную прессу, и платил взносы, чтобы какие-то престарелые пердуны в госдуме могли и дальше писать свои философские трактаты о духовном развитии нашей державушки - Святой православно-ленинской Руси.

Все-таки я вздремнул. Дождь кончился, мы подъехали к магазину в селе Белгородское. Здесь 303-й муниципальный сворачивает в Смидовичи, а коммерческий микроавтобус делает 10-15-минутную остановку, чтобы пассажиры могли помочиться и перекусить. Я купил газировку и сосиску в тесте, и тут же ко мне подбежала мелкая собака без лапы. И еще у калеки не было одного глаза. Я отломил небольшой кусочек сосиски и кинул псу. Скажи спасибо, что тебе не надо платить за коммуналку ,- посмеялся я и посмотрел на тетку-чиновницу, которая зачем-то усердно напомаживала себе рот. Вам лишь бы не платить ,- пробубнила сытая рожа и залезла в автобус. Собака в одно мгновение смахнула брошенную ей подачку и, жадно дыша, уставилась на остатки сосиски в моей руке, не заискивая и не виляя хвостом. Я бросил инвалиду еду, так и не попробовав,-прощай псинка,- и тоже сел в машину. Ехать осталось примерно около часа. Можно еще поспать.

Провалившись как коммунист, я вернулся к прежним заработкам (на самом деле я их и не бросал никогда). Снова стал клеить обои, класть плитку тем, кто побогаче, играть в преферанс на деньги, брать плату за проезд в автобусах. Интеллигентского труда я тоже не боялся: работал телеоператором на телевидении, корреспондентом на радио, учил играть детей в шахматы. Но чем больше стараешься, тем больше с тебя дерут за жилье, за проезд, за возможность работать и получать зарплату.

Снова пошел дождь. Я гляжу в окно на прозрачных червей и думаю, что меня избили, что никто меня особо не ждет ни в каком Биробиджане и вообще нигде. Куда бы я ни поехал, я в любом случае попадаю в ад, хорошо еще если под песню Криса Ри, а не Ольги Бузовой. Впрочем, у меня полно сюрпризов: я пошерудил в пакете и включил таймер. Через час должно рвануть. Я задвинул пакет ногами под сиденье впереди и уснул. Это мог быть мой последний сон, но перед Биробиджаном у поселка Икура микроавтобус остановили на посту ДПС. Полицейские попросили меня и азербайджанца выйти наружу и провели в помещение поста; автобус, разумеется, остался на улице.

Внутри нас обыскали. Сначала обшмонали азербайджанца: зачем-то раздели догола, но страшная находка - порнографические карты - обнаружилась не на теле, а в портмоне. Кто-то из полицейских с автоматом через плечо посмотрел на голых дам и шестерок, отпустил сальную шутку и вернул карты. У меня вывернули рюкзак, но там кроме подарков семье ничего подозрительного не нашлось, а пакет с остальными сюрпризами остался под сиденьем в машине. Тогда меня попросили раздеться. Есть информация, что в Биробиджане готовится теракт ,- объяснил автоматчик основательность шмона. И вот, когда я абсолютно голый стоял где-то в Икуре среди полицейских, на улице раздался взрыв. В окно было видно, как автобус подбросило вверх, разворотило крышу, дверь улетела и приземлилась метрах в тридцати. Прощай, Сатана ,- подумал я и стал одеваться. Полицейские бросились тушить машину, хоть особого смысла в этом уже не было. И все же, если бы не остановка в Икуре, то автобус доехал бы до Биробиджана и взорвался бы там, где было запланировано. Впрочем, на все воля божья.

Отвечаю.


Возврат к списку