Сделай мне «похорошо»

Профессиональная обязанность книжного критика - проявлять энтузиазм там, где обычный читатель лишь пожмет плечами и пройдет мимо. Формулировать десять-пятнадцать строчек там, где можно отделаться междометием. А всё для того, чтобы предупредить читателя: мол, «ты туда не ходи — ты сюда ходи, а то снег башка попадёт — совсем мёртвый будешь». Нет, серьезно, вы должны быть готовы к тому, что автор может сделать вам больно.

Нет, эта колонка не приурочена к выходу нового романа Сорокина. В «Манараге», кстати, никому не делают больно: не насилуют в мозг, не отпиливают конечности, жарят не девочек (ах, «Настя»!), а книги. Вот конец первой главы «Манараги»: «Как и большинство читающих поваров, я холост. Расхожее мнение, что все book’n’grillers сплошь голубые, не соответствует действительности. Банальщина… Я же предпочитаю вьетнамских девок. Но сегодня сойдут и европейские. Через полчаса мы уже были в отеле, где женщины сделали мне похорошо, оплаченное добротной английской валютой». Сорокин давно уже делает читателю «похорошо». Как писал когда-то Лев Данилкин (ругающий ныне Сорокина за традиционализм), уже никто не сойдет с ума, прочитав фразу «мысть-мысть-мысть, учкарное сопление».

Речь о другом (и других). У Эдуарда Лимонова в полузабытом сегодня романе «Укрощение тигра в Париже» есть сцена, где герой идёт топить котёнка. Зверёк оказался слабым, заболел – и ничего другого, кроме как утопить, увы, не остаётся. И вот герой идёт к реке, а попутно разражается монологом о том, какой он злодей, какие несчастья приносит окружающим, вот и несчастный котёнок – неподвижный, бессильный – стал очередной его беззащитной жертвой… ужасно, ужасно…

Сильная сцена? Безусловно: и котёнок, и монолог героя нескоро выветрятся из читательской памяти. Честно ли так поступать? Нет, нечестно – даже не с точки зрения морали, а с точки зрения писательских усилий. Над беззащитным котёнком или однорукой девочкой всяк заплачет.

И вот читаешь современные книжки и понимаешь, что лимоновские котята расплодились в огромном количестве. «Провальное дело мальчика-детектива» Джо Мино, «Загадочное ночное убийство собаки» Марка Хэддона, «Виноваты звезды» Джона Грина. И, конечно, вершина жанра - «Маленькая жизнь» Янагихары. Едва ли не в каждом третьем романе присутствует или больная собака, или жалобный котёнок, или мальчик-аутист, или девочка-аутист, или несчастный гей. Симптоматичен «черный человек», возникающий в каждом романе Саши Филипенко, включая вышедший только что «Красный крест»: условный «Саша», паразитирующий на биографии автора, имеющий пьяниц-родителей («Замыслы»), больную жену («Красный крест»), убитую дочь («Травля»)…

К тому же всё это порождает своеобразный «эффект Янагихары»: «у этого романа неприятные поклонники. Начитавшись Янагихары, люди почему-то начинают безостановочно рассказывать о собственных травмах, проблемах и переживаниях, причем с совершенно неуместными надрывом и подробностями — почему все должны это видеть?» (Галина Юзефович).

Сам литературный процесс ныне устроен так, чтобы как можно быстрее сделать из читателя невротика. Ведь и фейсбук сегодня - тоже литература. По крайней мере, есть такое мнение. Так, Дмитрий Быков заявляет, что «лучшая проза, которая сегодня написана» - это фейсбучные хроники Анны Старобинец о лечении ее мужа Александра Гарроса. Но тут-то и возникает противоречие. Как писал литературовед Игорь Сухих о Шаламове: «Можно ли вопль оценивать по риторическим законам?». Быков объясняет: «Дело в том, что Старобинец из тех удивительных людей, которые из всего делают литературу, для которых действительно литература — это форма бытования… И то, что она пишет, та сила, та исповедальность, с которой она пишет,— это лучшая литература, которую я читал за последнее время... Вот здесь настоящие большие страсти. Это лишний раз доказывает, что иногда Интернет может порождать специфические жанры».

Не менее успешно, однако, интернет их профанирует. И доказательством тому - бездумные лайки ваших френдов под сообщениями с хэштегом «янебоюсьсказать». Может быть, проза будущего и станет «прозой бывалых людей», как писал Шаламов. Но фейсбук для ее создания пока слишком несовершенная лаборатория.

Автор: Сергей Оробий