Нина Щербак, прозаик, сценарист: Одно из самых главных достоинств сегодняшнего времени – осознание, что мы все разные и думаем, чувствуем по-разному

Нина Феликсовна, расскажите о последних изданиях?

Из последнего вышли монографии о русской литературе и об англоязычной и пост-колониальной литературе, сборник статей о кинематографии и литературе, но вам, наверное, будет интереснее книга, которую мы готовим для издательства «АСТ», а именно издание трех повестей Антуана Экзюпери. Это иллюстрированное издание, будут комментарии к трем повестям, «Маленький Принц», «Ночной полет» и «Планета людей».

Невероятная личность этот Экзюпери. Происходил из аристократической семьи, был пилотом в 20-30-е годы сначала в гражданской авиации, потом служил для военной. Летал над пустыней в Аргентину, Африку, работал корреспондентом в Испании и в России. Несколько раз терпел аварии и снова поднимался в воздух.

Меня больше всего поразила даже не история с Россией, как он приезжал суда и потом писал статьи о гибели знаменитого самолета «Максим Горький», оснащенного по последнему слову техники, и не его встречи с русской аристократией в Париже, но его ощущения по поводу предвоенной эпохи. Это так точно воссоздает то время. Один эпизод был, когда он решил слетать к другу в Германию, пообедать на Рейне. Он был таким бравым и смелым пилотом, что просто впрыгнул в самолет и полетел, собирался выбрать себе сам место посадки, а потом его, конечно, остановили, но он снова сделал нарушение, и уже был практически арестован, пока представители посольства, многие из них его друзья, его не высвободили.

Так вот Экзюпери пишет о том, что во Франции тоже назревает ощущение террора, предвоенного ужаса, он практически предсказывает будущность Франции, тем более, что он видел ее самоуправство в колониях. От этого боль и ощущение несправедливости. Поразительно и то, что, будучи смельчаком, пилотом он конечно же, как многие в то время, включая музыкантов и представителей культуры, исповедует ницшеанство, свободу мысли, ее силу, идею сверхчеловека, но будучи образованным и умным человеком, конечно делает оговорку, что, подобно Паскалю, живет сердцем, понимая те опасности анти-христианства «по ту сторону добра и зла», которые таит в себе такая идеология.

Намного более известен «Маленький принц»?

Да, встреча людей в пустыне, единственном месте, где человек может себя по-настоящему проявить по отношению к другому человеку. Ощущение одиночества того времени, и такое удивительно и беззащитное обращение: «Нарисуй мне барашка».

Экзюпери, кстати, хотел попросить своего друга и коллегу сделать иллюстрации, но ничего не получилось, они были какие-то «не те», пошловатые, резкие, тогда он взял и нарисовал все сам. Супруга Экзюпери Консуэло была потрясающей женщиной. Она знала всех писателей, художников сюрреалистов. Они часто не жили вместе, но были без памяти друг в друга влюблены. В какой-то момент (а для того времени это было большим исключением) решили быть друг другу всегда преданны.

А еще какие-нибудь издания вы готовите?

Очень люблю Владимира Набокова, конечно, поэтому статьи о нем входят в одну из монографий, «Феномен чтения, преодоление времени». И последнее время как-то болею все больше пост-колониальной литературой.

Вышла монография о ней на двух языках «Искатели жемчуга. Pearl fishers”. Там самое интересное, как всегда, впрочем – этапы становления, витки истории.

Есть ведь свои собственные теоретики пост-колониально литературы, они и определяют, что с ней происходило.

Так вот интересен не этап подавления, ассимиляции, а этап «ответа империи», когда авторы начинают спорить с принятыми нормами и навязанными ценностями. Как спорят? Очень серьезно спорят! Например, доказывают, что им больше не хочется терпеть оппозиции «белые-черные», что им нравится совершенно не то, что, например, писатель Конрад в свое время пропагандировал, как путешествие по реке Конго, а на самом деле рассказывая об этом, сидя на корабле на реке Темзе и взирая на богатых английский аристократов!

А вот знаменитая писательница доминиканского происхождения Джин Рис создала роман «Широкое Саргассово море», где подробно написала, что первая жена мистера Рочестера (роман классики английской литературы «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте) на самом деле была не сумасшедшей, и не стоило ее английской писательнице Бронте сжигать в доме мистера Рочестера на чердаке!

Роман воссоздает жизнь этой креолки, у которой, ведь, и правда, была бы и была - своя судьба, которую вовсе не следовало, по мнению писательницы (да и многих критиков!) так обижать. Обидела ее, правда, Шарлотта Бронте, та самая, которая создавала образ самого привлекательного принца эпохи, но что же делать, когда и, правда, первая жена у него была уж не таким монстром! Иронично звучит, конечно, как можно всерьез оскорбиться за персонаж! Но почему бы и нет!

Может быть, на мой, и не только на мой взгляд, это очень удачная попытка противостоять навязыванию ценностей. И проявляется это во всем.

В чем именно?

К примеру, в том, что не позволительно оказывается оставлять и поныне пресловутые бинарные оппозиции. Хорошо – плохо, высокий – низкий, даже – мужчина – женщина. Говорю «даже», потому что очень часто этот вопрос все равно интерпретируется своеобразно, и часто так, как будто мы живем в каменном веке. Это ведь вопрос гендера. Но даже этот хорошо изученный вопрос часто вызывает удивление и подозрения.

Что такое гендер – я недавно спросила одного ученого, и удивилась ответу, - гендер это ведь не «мужское», «женское», или еще какое-то – «боже упаси!» реализуемое в обществе, а гендер - это совокупность идентичности, отношение ко всем окружающим, к людям старше, младше, к мужчинам, к женщинам, к детям, отношения в любви, отношения и самоидентификация на работе, в браке, в других преломлениях или социальных институтах.

Это может быть, например, не «мужское – женское», а, как написала одна исследовательница, «two spirits», вообще - асексуальное, или наоборот, очень даже. Также и с вопросом пост-колониальной литературы. Ее представителям совершенно не хотелось слушать, как правящие классы их объясняют или изображают в литературе или устном научном творчестве. При это изображение ведь может быть совершенно не обидным, но надуманным, даже иногда высокопарным или идеализированным. И это тоже не нравится.

Так, например, японский писатель К. Исигуро рисовал в свое время Великобританию, писал о ее дворецких в старинных домах, о понятии достоинства, и так далее, о сдержанности. Японец увидел и полюбил в Англии то, что там если и было – то очень давно. Я тоже, кстати, так отношусь к английской культуре, это несколько придуманный миф, но это и реальность культуры, памяти, того, что несет в себе эта культура, искусство, литература, и так далее.

Вам не кажется, что это очень книжно?

Кажется! Так я ведь занимаюсь литературой! Одно из самых главных достоинств сегодняшнего времени – осознание, что мы все разные и думаем, чувствуем по-разному. То, что было лет пятьдесят назад – все общее, похожее, установка на это (даже не о жизни, а опять-таки в научных теориях, моде на них!), сменилось сегодня полным многообразием, его приятием.

Вот я недавно читала, что есть такая замечательная тенденция в литературе – быть «на потребу!», «быть только услугой». Да, это так. Литература сегодня больше не воспитывает. Но имеется в виду те книги, которые очень-очень хорошо продаются, или которые стоят в метро для того, чтобы не было скучно ехать.

Но есть ведь и другая литература. Мои студенты, например, читают классику! А очень многие любит смотреть Т. А. Черниговскую. А Зинаида Гиппиус читала на ночь по два детектива, чтобы хорошо спать! Ну и что! Мы видим и понимаем мир через призму только нашего сознания, вне сознания нет ничего, по большому счету, наверное, сегодня это уже общепризнанно. Для меня без фантазии, без полета, без безумия ничего и нет.

Способности мозга и сознания не ограничены, можно такие удивительные вещи совершать, осознавать, и, по-прежнему, - только невозможное стоит усилий. Но конечно же это все не впрямую, и не по собственной воле. Вот в науке, например, всегда - власть ума, а для трансцендентного, - совершенно не так. «Дух святой познается сердцем»,

Еще какие-нибудь публикации?

Да. Выйдет моя книга «И ее чувство снега» (фантазия-экспромт). Это повесть, и она снова об играх сознания, воспоминаниях. Аллюзии на датского писателя и на Шопена в названии, наверное, потому что там много нежности к жизни, отчаяния, конечно, ну и гендерно-женских вопросов, ну или проблем, если хотите! Лучше и здоровее назвать – задач!

Сюжет не так затейлив. Героиня много работает, и также безудержно любит. Это мой вечный спор с сегодняшним временем. Я отлично понимаю, что бесконечные книги о любви – несколько не то что старомодно, конечно – нет, но вызывающе слащаво потому что наше время несколько ушло от времен серебряного века. Любовь, конечно, это не пылкие страсти, это поиск своего жизненного пути, но моя героиня верит в эту возможность только посредством сильных чувств.

Я недавно ездила очень много в командировки, в Англию, Португалию, Швейцарию, Чехию и, наконец, в Австрию. Так вот в поезде в Австрии познакомилась с оперной певицей из Риги, которая дивно рассказывала мне о своей работе курсовой, о цензуре, о музыкантах во времена Второй мировой войны, о том, что такое художники и певцы. Очень умная девушка. И вот она мне сказала еще раз очень точно, проговорила эту мысль: у людей искусства очень большой диапазон чувств и эмоций. В других профессиях это не так важно, иногда даже вредно. Эти качества совершенно не очерчивают хорошего человека (склонного быть положительным!), но вот необходимы. Я ее спрашиваю, а у людей не искусства – так? На что она мне очень мудро отвечает – по-разному. Любовь, конечно, не эмоции, а глубина, понимание, способность услышать для чего ты здесь.

Вот моя героиня этому и учится в книге. По большому счету, моя героиня считает, что те люди, которые ей встречаются на жизненном пути, одинаково важны.

Общество и традиция диктует опять-таки оппозиции – «свой-чужой», «ближний круг-дальний круг», а на самом деле, как она считает, все происходит совершенно не так, по другим законам. Любовь дается, конечно же не нами, это трансцендентное понятие, оно совершенно не зависит от нашего желания часто. И это удивительно прекрасно, и в общем-то только ради этого и стоит жить. Наверное, повесть об этом.

Нина Щербак. "И ее чувство снега (фантазия - экспромт", Монреаль, 2018