Ирина Прохорова: Книжная индустрия работает на пещерном уровне

Последние несколько лет Ирину Прохорову при появлении на публике и в СМИ представляют не просто как литературоведа, издателя, благотворителя, телеведущую. Часто добавляют: сестра бизнесмена Михаила Прохорова. Иногда уточнить это бывает действительно нужно и важно. Биографии брата и сестры пересекаются не только в семейном, но и в общественном, деловом, политическом контекстах. Оба много раз говорили в интервью, что близки; Ирина не скрывает, что именно Михаил уговорил ее решиться на собственное издательство, они вместе основали благотворительный фонд, она стала преемницей брата в должности председателя партии «Гражданская платформа». Популярность в обществе Прохорова приобрела тоже благодаря брату, когда стала его доверенным лицом в президентской кампании 2012 г. Взвешенная риторика Прохоровой расположила к ней прессу, где она и поныне выступает экспертом по широкому кругу тем, так или иначе связанных с гуманитарными дисциплинами, образованием, культурой или общественными явлениями: у нее давно собственный авторитет. Серьезная нагрузка, но важный инструмент обратной связи, говорит она о своей известности.

– Как вы сами сейчас, получив известность не только в профессиональных кругах, определяете себя и то, чем вы занимаетесь?

– Для меня то, чем я занимаюсь в издательстве и в фонде, и есть общественная деятельность – это работа на благо общества. Два огромных направления работы, две full-time jobs. С одной стороны – издательство, где я и главный редактор всего концерна, и главный редактор «Нового литературного обозрения», одного из трех наших гуманитарных журналов. Более того, я определяю политику девяти из 22 выпускаемых книжных серий, это огромная работа – стратегическая, интеллектуальная, организационная. Я также управляю фондом, который создал мой брат и соучредителем которого я являюсь.

Действительно, так получилось, что известно о моей профессиональной деятельности стало в 2012 г., когда я в качестве доверенного лица Михаила Прохорова провела теледебаты с кинорежиссером Никитой Михалковым. От того, что я стала тогда более публичной фигурой, уйти уже не удается. С той поры я довольно часто выступаю в различных СМИ, это колоссальная дополнительная нагрузка, но для меня такие программы – очень важные инструменты трансляции новых смыслов и интеллектуальных идей на более широкую аудиторию.

– Тогда же, в 2012 г., ваша персона широко обсуждалась как желаемая кандидатура на пост министра культуры. Вам предлагали? Вы бы хотели придать своей общественной работе государственный статус?

– Скорее всего, это были народные чаяния, облекшиеся в слухи и домыслы. На самом деле никто мне занять государственную должность никогда не предлагал. В нынешней ситуации, когда культуру и образование вновь стремятся поставить на службу идеологии, думаю, что это утопия – говорить о подобных вещах.

– В 2016 г. в офисе «Онэксима» прошли обыски, после которых Михаил Прохоров последовательно продавал российские активы, сокращая бизнес в России. На вашей работе это как-то отразилось?

– Я не компетентна говорить о бизнесе брата. Но на деятельность фонда все эти события никак не повлияли.

– А после этих событий мыслей уехать у вас не возникало?

– Нет, никогда не возникало. Вся моя жизнь и профессиональная деятельность связаны с Россией, так что я не вижу смысла уезжать. Я считаю, что одно из важных завоеваний 90-х гг. – это возможность человека выбирать, где жить и работать. Я сознательно сделала свой выбор, вполне понимая риски и издержки, но ни о чем не жалею. Но мне кажется, что, несмотря на ухудшающуюся политическую обстановку в стране, мировоззренческий разброд и шатание, в российском обществе есть большой потенциал для развития. Более того, выход за пределы узкого академического сообщества помог мне посмотреть на перспективы развития российского общества куда более оптимистически, чем это принято в нашей интеллектуальной среде. Современное российское общество очень динамично, адаптивно, легко впитывает новые навыки жизни, осваивает новые технологии и при этом сохраняет традиционное уважение к культуре и образованию. Несмотря на все потуги власти создать в стране атмосферу агрессии и нетерпимости, люди противятся милитаризации сознания.

– Поговорим про «Новое литературное обозрение». Это нишевое издательство, и не секрет, что средние и маленькие издательства сегодня едва выживают.

– Это во всем мире так. Но у нас на общие проблемы отрасли накладываются специфические российские обстоятельства. Печальный парадокс состоит в том, что культурные издатели у нас работают на мировом профессиональном уровне, а книжная индустрия – на пещерном.

Во-первых, у нас практически отсутствует система распространения по стране. После кризиса 2008 г. ситуация резко ухудшилась, потому что несколько крупных региональных дистрибуторов разорились. Новых компаний, желающих инвестировать в этот бизнес, не нашлось. Вторая проблема – информационное поле тоже разрушено: нет крупных медиа, которые бы серьезно занимались обзором книжного рынка. Это, между прочим, сказывается даже на таких гигантах, как «Эксмо».

В-третьих, библиотеки не закупают книги, потому что государство постоянно сокращает финансирование на комплектование библиотек. Приведу одну цифру. Муниципальные и областные библиотеки, подведомственные Министерству культуры, имели годовой бюджет 350 млн руб. на комплектацию книг. Несколько лет назад министерство сократило библиотечный бюджет в 10 раз, мотивируя тем, что теперь, дескать, все читают книги в электронном виде. Это крайне ошибочное суждение, поскольку, по недавним результатам исследования мирового книжного рынка, количество читателей на электронных носителях даже в самых технологически продвинутых странах не превышает 30%. К тому же бумажная книга до сих пор самый надежный хранитель информации.

В-четвертых, количество магазинов по стране стремительно сокращается, они не в состоянии платить бешеную арендную плату. Например, в Нью-Йорке, после того как просели крупные книжные сети, которые доминировали в 1980–1990-х гг., городские власти учредили гранты по $50 000 на развитие маленьких книжных магазинов, что позволяет им снова расцвесть. Ничего подобного ни на локальном, ни на федеральном уровне у нас не существует. Наш московский мэр, несомненно из лучших побуждений, запретил парковку машин в центре. И это ударило по центральным книжным магазинам, оборот которых упал чуть ли не на треть. У нас государством выделяются миллиарды рублей на пропаганду чтения, но в индустрию эти деньги не вкладываются. Книжный рынок сужается до Москвы и Петербурга. Тяжелое состояние книжных магазинов приводит к малой глубине рынка: книги двухлетней давности не берутся на реализацию, хотя для наших книг глубина рынка должна быть не менее 10 лет.

– За счет чего вам в этих условиях удается расти?

– У нас уже есть репутация, читатели специально следят за тем, что издано в «Новом литературном обозрении», это знак качества. И мы стараемся использовать все традиционные и новые технологии для продажи книг. У нас мощный отдел реализации, который держит связь с 200 контрагентами по всей стране, это адская работа. Мы активно развиваем продажи электронных книг, работаем со всеми интернет-площадками. Запускаем новый сайт издательства с собственным интернет-магазином. И беспрестанно ищем частные и государственные гранты на поддержку изданий. В общем, делаем все, что в наших силах.

– Но у вас рентабельное издательство, несмотря на все проблемы?

– Если бы у меня не было трех журналов («Новое литературное обозрение», «Неприкосновенный запас», «Теория моды»), которые я считаю основой своей деятельности, издательство было бы вполне рентабельное. Год на год не приходится, но у нас есть ряд интеллектуальных бестселлеров и успешных серий, которые очень хорошо продаются, за годы деятельности накопился большой бэк-лист, который нас кормит. Но вся прибыль, получаемая от продажи книг, уходит на содержание журналов, половина сотрудников издательства – это редакторы журналов. Но для меня издание гуманитарной периодики принципиально важно, потому что наука делается в журналах.

– Если продолжить разговор о новых форматах продаж. Вы выкладываете на сайте статьи из всех трех журналов. Не рассматривали для себя идею пейволла?

– Мы об этом долго думали и пришли к выводу, что для научной периодики идея пейволла пока не работает. Нас читает гуманитарная среда, где научные работники и даже профессура далеко не богаты, а студенты так и просто бедны. Если мы ограничим свободный доступ к чтению, то просто потеряем свою аудиторию. А основной показатель успеха академического журнала – это индекс цитирования. В итоге мы стали вывешивать в открытом доступе полный контент журналов. На бумажную подписку это практически не влияет. Пейволл станет эффективным инструментом для получения прибыли, когда появятся мощные русскоязычные агрегаторы, наподобие JStor или Project Muse.

– А открыть собственный небольшой магазин?

– Мы рассматривали эту идею несколько раз, но у нас такие замечательные законы, что когда мы подсчитали, во что нам обойдется открытие магазина, аренда, противопожарная сигнализация, санэпидемстанция, милиция, то поняли, что окажемся в долговой яме. Остается уповать на интернет-магазин.

Источник: www.vedomosti.ru