Твин Пикс русской литературы

«Приключение жанра в "Твин Пиксе" наиболее наглядно иллюстрирует эволюцию мира за последние 25 лет», заметил недавно Дмитрий Быков в лекции про Дэвида Линча.

Мне Линч до фонаря, но мысль зацепила. Почему? Семь лет назад я написал книгу про приключения жанра. Она называется «"Бесконечный тупик" Дмитрия Галковского: структура, идеология, контекст».

У «Бесконечного тупика» странный статус: вроде бы классика, но в то же время вечнозеленый андеграунд. Если бы я не прочитал эту книгу на четвертом курсе филфака, не вел бы сейчас эту колонку. Вообще ничего бы не написал.

Эта книга огромна, на первый взгляд интеллектуальный дневник несчастного человека, на самом деле – жанровый водоворот: роман с бесконечной системой комментариев к одному эссе оборачивается то исповедью, то романом воспитания, то чёртом в ступе. Роман-оборотень – о литературе-оборотне.

Сейчас модно читать книги в кратком изложении – и благодаря Быкову я готов уместить 224 страницы своей монографии в сто знаков с пробелами: приключение жанра в «Бесконечном тупике» наиболее наглядно иллюстрирует эволюцию русской прозы за два века.

Наша литература постоянно заимствовала чужие художественные формы: Пушкин хотел писать «как Байрон», Достоевский – как Бальзак и Диккенс вместе взятые, Толстой оглядывался на Гюго. Потом – жанровый капкан соцреализма. А если отпустить мысль на волю? Галковский показал, что получится.

По правилам фейсбучной стилистики осталось брякнуть: «Бесконечный тупик» – «Твин Пикс русской литературы». Но я думаю, что Галковский превратил русскую литературу в кошку Шредингера – она сидит внутри его романа, и непонятно: то ли жива, то ли мертва. Попробуйте открыть крышку и заглянуть внутрь, но берегите глаза.

Короче, вас предупредили.

Автор: Сергей Оробий