Дуэль писателей: Поляков и Бутов

Юрий Поляков: Патриотические книги отсеиваются как неприличные!

Сравнение это может вызвать у кого-то ухмылку и даже недоумение, но, если задуматься, так оно и есть: для литературного сообщества писатель Юрий Поляков примерно то же, что для сообщества кинематографического — Никита Михалков.

Именно он, драматург и главред «Литературной газеты», отвечает на книжном фронте за такие понятия, как «патриотизм» и «традиционность». И именно он видит во многих происходящих процессах явную несправедливость.

- Яхина, Сенчин, Снегирев, Ганиева — в прошлом году эти молодые писатели оказались номинантами на все крупнейшие российские литпремии. Что это: заговор или реальное отсутствие выбора?

- Все гораздо сложнее. После разгрома СССР большинство писательского сообщества не приняло случившегося в стране. И тогда с помощью срочно созданных премий, прессы и телевидения стали формировать новый литературный олимп, где ни Солоухину, ни Соколову, ни Розову, ни Бондареву место не предусматривалось. Отбирали на этот «нью-олимп», исходя из антисоветизма кандидата, а еще лучше — русофобии, на худой конец довольствовались социальной апатией. Стиль, направление не имели веса: можно быть постмодернистскими бормотунами, кондовыми реалистами. Не важно.

Главное — мировоззрение, скептическое по отношению к русской цивилизации. Эта тенденция видна во всех длинных и коротких премиальных списках. Книги, исполненные веры в Отечество, здорового отношения к миру, отсеиваются на дальних подступах как неприличные.

- Зачем, на ваш взгляд, эти премии вообще нужны?

- В идеале система премий должна способствовать выявлению талантливых авторов, но для этого корпус экспертов и жюри надо формировать из людей разных политических взглядов, эстетических пристрастий и (даже странно говорить об этом в многоплеменной стране) разных национальностей. Увы, этническая симпатия многим заменяет эстетическую оценку. Заметьте, еще ни разу автор, пишущий на родном языке (татарском, якутском, аварском и т.д.), не попал ни в один список той же «Большой книги».

В результате премии стали эдаким ситом, вылавливающим из потока те книги, где непременно присутствует «отчизноедство». Совсем не случайно многие лауреаты «Букера» и «Большой книги» оказались потом на Болотной площади и в добровольной эмиграции, как Михаил Шишкин или Борис Акунин.

- Но в русской литературе всегда было две платформы — писатели-либералы и писатели-традиционалисты.

- Да! И именно в полемике западников и славянофилов рождались самые плодотворные идеи того времени. Однако в ту пору «западников» никто не обвинял в небрежении Россией, в предательстве, а просто они видели ее будущее иначе. Сегодня же «западник» — это тот, кто видит свое будущее на Брайтон-Бич или в Лондоне. Вот в чем беда! Если брать уровень интеллектуальный и художественный, то традиционалисты были всегда мощнее. Разве можно сравнивать писательский уровень, скажем, Гроссмана и Шолохова? Примерное такое же соотношение сил осталось и поныне. Покажите мне постмодерниста, владеющего русским словом на уровне Владимира Личутина или Михаила Тарковского? Нет таких. Однако общественному сознанию с помощью информационных технологий — и премий тоже — навязываются либеральные авторитеты.

- Навязываются?

- Не верите? А вот факты! Госпремию в области кинематографа в прошлом году получил Сокуров, который останется в истории как самый скучный режиссер, а «бесогон» Михалков не получил, хотя его тоже выдвигали. Или вот пример из театральной жизни, близкий мне как драматургу: Татьяна Доронина и Олег Табаков. Оба замечательные актеры-сверстники.

Руководят театрами — МХАТ и МХТ. Но Табаков — полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством», а Доронина — не полный. Случайно? Ну-ну… На последнюю книжную ярмарку «Нон-фикшн» не пустили несколько патриотических издательств. Неформат. Зато либеральные витии на этой же ярмарке учили народ разуму и звали к топору.

- Что вообще происходит с литпроцессом сегодня?

- Идет как обычно. Пишут много, издают тоже, венчают премиями, хвалят в статьях. Потом эти книги, неразрезанные, рядами стоят в библиотеках. Литераторы, которым наскучило сочинять, теперь просто поют по телевизору или комментируют послание президента. Но писатель — это не тот, кто пишет, а тот, кого читают.

- Нет ли у вас ощущения, что место настоящих писателей давно заняли «стилизаторы»: Акунин, Пелевин, Сорокин?

- А что им остается, если своего-то стиля нет... Свой стиль придумать невозможно, его можно отточить, развить, выгодно подать, но сесть, положить перед собой томик Чехова и сказать — «займусь-ка я выработкой своего литературного стиля» — нельзя. Помню, лет сорок назад на совещании молодых писателей прозаик Анатолий Ананьев рассказывал нам, как он выработал стиль: несколько раз от руки переписал «Войну и мир». Попробуйте сегодня почитать Ананьева — уснете. Кстати, литсообщество всегда представляло собой своего рода закрытый клуб, зайти в который можно, только предъявив талант. Сегодня это тоже закрытый клуб, но теперь предъявляют все, что угодно: папины деньги, национальную принадлежность, сексуальную ориентацию, семейные связи, политические взгляды, а талант… в последнюю очередь. Если вы мне в десяти рецензиях на романы из короткого списка «Большой книги» хоть раз отыщите слово «талант» или производные от него, я поставлю вам бутылку. Сегодняшнее литературное сообщество — это… какой-то фитнес единомышленников. А стиль теперь заимствуют примерно так же, как одалживают у богатой подружки на выход платье от Max Mara, вот только возвращают обычно с пятнами от закуски.

- И каков же тогда, на ваш взгляд, показатель настоящей писательской успешности?

- Перечитываемость и, как следствие, переиздаваемость. Остальное, начиная с хвалебных рецензий и премий, — все это от лукавого. Критики — народ жуликоватый, им питаться надо. Эксперты и члены жюри тоже на зарплате: скажет работодатель, и они увенчают любого графомана, удачно подколовшего «полицейское государство» на «Дожде». А вот читателя не обманешь. Если ты оправдал его надежды, начинается другая жизнь, и премиальные жюри становятся для тебя чем-то вроде пунктов раздачи бесплатного супа бомжам.

Количество проданных экземпляров моего нового романа «Любовь в эпоху перемен» — конечно, никуда не номинированного — уже превысило совокупный тираж всех книг из списка «Букера». А общий тираж моей повести «Парижская любовь Кости Гуманкова», думаю, давно превзошел тираж всех книг из длинного списка «Большой книги» за 10 лет ее существования.

Вот вам и вся арифметика успеха… В Московском доме книги я наблюдал сцену: читатель спрашивает: «А где тут у вас современные русские писатели?» — «Вот целый стенд номинантов литпремий!» — отвечает продавец. «Девушка, я вас не про номинантов спрашиваю, а про писателей!» Понимаете, на что я намекаю?

СПРАВКА

Юрий Поляков родился 12 ноября 1954 года в Москве. Окончил Московский областной педагогический институт, факультет русского языка и литературы. После армии начал работать в школьном отделе Бауманского райкома комсомола.

Через год перешел в газету «Московский литератор», где проработал до 1986 года, из корреспондента став главным редактором. С 1979 года сотрудничает с «Литературной газетой». C 2001 года — главный редактор «Литературной газеты».

Член Союза писателей и Союза журналистов Москвы. Член Совета при президенте РФ по культуре и искусству. Автор романов «Любовь в эпоху перемен», «Грибной царь», «Козленок в молоке», «Апофегей», «ЧП районного масштаба», «Сто дней до приказа». Драматург.

Михаил Бутов: Литературного заговора нет, а есть нехватка хороших авторов

На столе перед Бутовым — огромная стопка книг. Ее ему предстоит прочесть не более чем за три-четыре недели, чтобы вскоре приступить к следующей стопке. И так — несколько месяцев подряд, в течение которых он будет отбирать те произведения и тех авторов, которые позже войдут в список номинантов на крупнейшую отечественную литпремию — «Большая книга».

- Это ведь факт: в этом году в так называемых коротких списках всех крупных литпремий фигурировали одни и те же фамилии. Согласитесь, это повод для разговоров о некоем литературном заговоре.

- Вы поймите: в России существует чудовищное количество премий. Но произведений, заслуживающих серьезного внимания, в год появляется ограниченное число.

В лучшем случае несколько десятков. Поэтому да, безусловно, их так или иначе заметят все: и те, кто готов их премировать, и те, кто на дух не принимает. То, что многие премии — в том числе и существенно противоположные друг другу по установкам, например, «Ясная Поляна» и «Русский Букер» — бывает, включают в список номинантов одних и тех же авторов…

- Пробуете опровергнуть и еще одно обвинение в адрес всех, кто причастен к литературной политике: обвинение в сознательном «зажиме» писателей старой, советской школы?

- Советских писателей с каждый годом становится все меньше — они, увы, умирают. Это — раз. Два — 99 процентов членов советского Союза писателей просто не заслуживают того, чтобы о них вспоминали! Они были порождением номенклатурной системы, умели получать разнообразные социальные блага за свои писания, что, собственно, и было их главным творческим импульсом. Что касается более достойных — если вы зайдете в любой магазин, то увидите немалое количество их книг, изданных сейчас. Те, кто жив еще, часто появляются в телевизоре, проходят их творческие вечера. Так кто их зажимает?!

- Им не дают премии!

- Неправда! Та же «Большая книга» награждала Бориса Васильева, Леонида Зорина, Валентина Распутина — это были премии «За вклад в литературу». Но — более того! — недавно нашу первую премию, то есть именно за актуальную, сегодняшнюю книгу, хочу напомнить, получил Даниил Гранин.

- То есть проблем с литературным наследием сегодня нет?

- Думаю, проблема есть в том, что многие талантливые книги того времени не были пока «увидены заново». Их на время позабыли. Но ведь интересно, что «переоткроют» их, когда придет срок — и это уже происходит — скорее всего, именно на том как бы «либеральном» литературном крыле, которое так яростно критикует Юрий Поляков.

- Существует мнение, что для выхода в топ сегодняшнему писателю непременно нужно выплеснуть на бумагу нелюбовь к своей стране.

- Тоже ерунда! В прошлом году, например, все заговорили о писателе Борисе Екимове и его книге «Осень в Задонье». Произведение стало одним из главных текстов года. А ведь Екимов — последний в России крупный писатель-деревенщик, тот, кого смело можно назвать почвенником. Да, он осмысливает процессы, которые происходили и происходят в деревне. Да, процессы эти часто горестны. Писатель не может просто проходить мимо этого, но можно ли его обвинить в нелюбви к России?!

- Но Екимов — последний такой, сами говорите.

- Видимо, да. По крайней мере, пока. В России развеялся миф, будто именно в деревне идет какая-то такая правильная жизнь, позволяющая припасть к корням и очиститься духом.

К тому же пропало убеждение, что земля — основание всего. Сегодня люди если и едут в деревню, то чтобы на природе пожить и людей вокруг себя видеть поменьше. Смысл ушел из деревенской темы. Ну и потом, даже лучшие писатели-деревенщики, такие как Валентин Распутин или Василий Белов, с определенного времени писать стали как бы голыми идеологическими лозунгами. В чем, возможно, была определенная правда текущего момента, но она вошла в явное противоречие с правдой художественной.

- Теперь в моде и почете — Быков, Улицкая…

- Ну, ими ведь литературный процесс не исчерпывается. Есть же — если брать даже только популярные фигуры — решительно противоположный им по взглядам Захар Прилепин. Есть немало отличных и нейтральных в отношении противопоставления «патриот-либерал» беллетристов.

- И все они лезут в политику!

- Во-первых, далеко не все. Но, кстати, следует учитывать, что крупные писатели, как правило, политике не чужды. Пушкин, Толстой, Достоевский, Бунин, Набоков — все в политику «лезли».

- Писатели делятся не только по взглядам. Авторы из крупных городов отделены от так называемых региональных литераторов, которых, кажется, сегодня никто не замечает.

- Центр всегда в определенной степени вытягивает из регионов таланты. Более того, как только писатель становится настолько интересен, что его начинают печатать центральные издательства, он просто перестает считаться «региональным». Вот вам статистика: из тридцати лауреатов «Большой книги» — две трети родились не в Москве. Возьмем шире: из финалистов этого десятилетия 64 процента — «регионалы».

- Все они, однако, пишут на русском. Почему не награждаются книги на национальных языках?

- «Большая книга» награждает произведения, написанные на русском языке, и авторские переводы с любых других языков. Никто же не мешает той же «Литературной газете» найти хороший текст, номинировать произведение. Однако она этим своим правом ни разу не пользовалась. Почему? Книга Юрия Полякова выдвигалась на премию в самом первом сезоне, но не удостоилась благожелательности экспертов, откуда и его давняя нелюбовь к «Большой книге». А выдвигать каких-либо других писателей «Литературка», наверное, считает ниже своего достоинства. Впрочем, шансы у нее остаются: мы ежегодно до конца февраля принимаем рукописи и книги, любой творческий союз, газета, журнал и так далее могут выдвинуть до пяти работ.

- Есть мнение, что и литературно одаренных писателей нынче стало значительно меньше.

- Многие считают, что это человек, получивший премии. Но премии, скорее, этакий импульс, позволяющий автору стать более известным, поднимающий тиражи. А успех… Ну, во-первых, это когда читатель «голосует рублем».

Лукья ненко, Донцова, Минаев, безусловно, успешные авторы. Но существует успех, и не связанный с коммерческим. На мой взгляд, его признак — когда автор начинает участвовать в «большой» литературной жизни — и, главное, в международной. Однако эти два типа успеха не противоположны. Прилепин, Пелевин, Быков, Улицкая вряд ли могут пожаловаться на невнимание читателя или литературного мира. Можно, разумеется, видеть здесь исключительно некий международный уже сговор. Однако полезнее задуматься о том, что российский писатель способен сказать миру, чтобы стать для него интересным. Потому что новые смыслы, идеи, опыт ценятся сегодня дороже всего.

СПРАВКА

Михаил Бутов родился 2 августа 1964 года в Москве. Окончил Московский электротехнический институт связи.

Первые публикации рассказов в 1992 году в журнале «Новый мир» («К изваянию Пана, играющего на свирели»). Печатался также в журналах «Знамя», «Дружба народов», «Октябрь».

С 1994 года работает в журнале «Новый мир» редактором отдела прозы, заместителем главного редактора. Лауреат Букеровской премии 1999 года за роман «Свобода». Лауреат премии правительства РФ 2015 года в области средств массовой информации — «за большой вклад в развитие отечественной литературы, широкую просветительскую деятельность и поддержку современных авторов». Председатель экспертного совета литературной премии «Большая книга».