Нина Щербак – доцент СПбГУ, писатель, сценарист: Мне невероятно повезло. Мои учителя люди исключительные.

Нина Феликсовна! О чем Ваша книга «Эйфория и тени»?

Это снова сборник рассказов, в которых присутствуют различные лирические герои. Повествование ведется от лица разных персонажей.

Отличается ли сборник от «Критского» и сборника «Крейслер и его встречи»?

Мне кажется, что да. Он немного более бытовой, если не приземленный, с нюансами не сверхчеловека, а человека, находящего под гнетом каждодневности.

В рассказах появляются обычные проблемы, которых раньше у героев не было. Главный герой чуть больше похож на Печорина, но он в чем-то и недалекий человек. В общем, я пытаюсь проследить, что с ним происходит.

Как?

Не знаю, как это получается. Ситуации я пытаюсь писать без особых изменений, на одном дыхании, вернее, на коротком дыхании. Моя хорошая подруга, композитор и музыкант, так пишет музыку, почти без пауз. Так она рассказывала мне. В итоге получается, как вздох, или выдох.

Вы не дорабатываете тексты?

Да, я фиксирую сиюминутное настроение. Оно самое важное для меня.

И не перечитываете?

Нет! Рассказ как бы – на раз, хотя, на удивление, есть читатели, которым они нравятся.

А что Вы не приемлете?

Непрофессионализм. Дело в том, что сейчас, конечно, век посредственного отношения ко многому. Да и я не всегда исключение. Если я еще застала людей - цельных, талантливых, глубоко профессиональных, тенденция современная – иная. Я помню еще своих учителей – настоящих глыб в профессии.

Университет, тем не менее, это то место, где профессия сохраняется на высочайшем уровне.

Я всегда работала в Университете, но еще я (помимо Англии, учебы и работы там), долгое время, параллельно, преподавала английский язык в других корпорациях, во многих банках в Петербурге и в Лондоне, иностранных банках, в промышленных организациях.

Я много переводила партнерам, российским и зарубежным, которые работают в сфере промышленности.

Я имею некоторое представление о деловом мире, так как училась в Ланкастере со студентами Высшей Школы Менеджмента, Лондонских бизнес-школ, это центральные британские деловые школы. А в России, тем паче, есть хорошая традиция бизнеса. Так вот, там не принят непрофессионализм, в принципе.

А еще примеры?

В известном курсе по деловому английскому языку есть знаменитый пример, когда работники обнаруживают брак в партии «мерседесов». Такую партию - изымают. О чем этот пример? Дороже репутации ничего нет. Если обнаружена ошибка, ее выгоднее и правильнее –исправить. Прилюдно покаяться и исправить. Это значительно разумнее, чем пытаться закрыть на нее глаза. Сходная история была в одной из стран с продукцией компании «Кока-кола». Изымались огромные партии товара, потому что был шанс попадания в бутылку стекла, и угроза возможных травм.

А кто Ваши учителя?

Мне невероятно повезло. Мои учителя люди исключительные. Их исключительность проявляется в уме, такте, и очень хорошем знании человеческой психологии.

А это - важно?

Очень важно. Есть такой философ француз – Рене Жерар, вот он пишет о том, что в обществе вы словно козел-отпущения, то есть подстраиваетесь под собеседника. Поэтому очень выгодно что ли, иметь мудрых собеседников, они многому учат.

Но ведь для текстов и для жизни важен любой опыт?

Да. Но я очень переживаю, когда понимаю, что тот опыт общения с настоящими учителями, это ценнейший опыт, который сложно повторить.

А какие они?

Они… дело не в жесткости вовсе. Они – личности. Они понимают, что есть добро, что есть – зло, что есть - главное. Они всегда выбирали и выбирают труд, постоянную работу над собой, преодоление. У них не бывает сбоев, они не подводят. И одновременно – они на удивление – легки в общении. Эта легкость сродни гениальности.

В каком смысле?

Это касается и преподавания, и творчества. Люди творческие – они способны выдать единственное нужное решение здесь и сейчас – они неожиданно находят оптимальное решение или ответ.

В каких ситуациях?

Кадр, фотография, даже одежда. Действие, молниеносное. Позвать в театр, выбрать пьесу, позвонить вовремя. Сказать что-то – вовремя. Это ум, смекалка. В общем это – гениальность.

Но разве все должны быть гениями?

Не знаю… Но, когда я вспоминаю этих людей, вновь их вижу, я понимаю, как мне необыкновенно повезло.

Например?

Например, мой приятель английский когда-то говорил, что проехал триста километров, чтобы увидеть одну русскую, о которой Евгений Евтушенко написал стихотворение. Это такой внутренний драйв.

Мои знакомые – мои дорогие учителя – всегда приходили ко мне вживую. Они никогда не писали много, никогда не сочиняли что-то. Они – действовали. Каждый приход такого человека – знаете, как роман известного китайского автора – «Один день, что три осени»!

Они Вас вдохновляют?

Они – все! Они, знаете, неповторимы, удивительные, их след не меркнет. Когда я встречала главных людей в своей жизни это было сразу понятно. Моментально.

Я помню сам момент этих встреч. Он сродни впечатлению, которое на художников некоторых производили музы. Микеланджело плакал, когда входил в католический собор, так на него действовала красота. Но это не внешняя красота только, это свет изнутри. Я даже не могу объяснить. В любви мы ведь видим значительно больше обыкновенного.

Любящий человек видит мир по-иному, ему открываются многие вещи.

А как это отражается на реальной жизни или преподавании!? (смеется)

Ой, я не знаю. Я ведь только делаю вид, что хорошо преподаю. Я никогда не бываю уверена, что делаю что-то правильно. Тем более, что многие вещи делаю неправильно. Но, с другой стороны, в процессе работы я человек жесткий, и даже деловой. Я в работе бываю одержима.

А студенты?

Студенты очень тепло ко мне относятся, это правда. Я это вижу – они загораются. Это взаимное проникновение.

Я очень не люблю банальностей, не люблю, когда скучно, предсказуемо, не люблю объяснений. Я люблю – живое. Как в театре, как в кино – там ценится только живое, порыв, чтобы проживалось. А профессионализм уже потом достигается путем отработки этого вот гениального порыва.

Чем больше ситуаций различных, тем лучше. Когда студенты готовят что-то живое, необычное, даже аномальное – это сразу видно. По Станиславскому – верю или не верю, трогает или нет.

Но ведь Университет это и аргументы, это критическое мышление? Разве наука соизмерима с порывами?

Нет. Но без живости, энтузиазма, даже злодейства, и главное – одержимости – ничего невозможно достигнуть. Без безумия и одержимости.  Наука, конечно, вещь строгая. Но тоже разные традиции бывали.

Ризома для Делеза – грибница – все со всем связано. Литература как поэзия, поэзия как музыка. А бывало – уже в современную эпоху - как в мета-модерне, - горячо и холодно, новая искренность. Там свои законы, смены, осцилляция – нестабильность.

Знаете, я тут готовилась к лекции о прерафаэлитах, английских художниках XIX века.  Художники эти были - молодые, и были у них натурщицы. Художники все святые сюжеты рисовали с красивых женщин, своих жен и подруг.

Красота – неописуемая, одна из самых сильных школ живописи в Англии. Так вот там… не аналитика. Там – картины. И эти картины – они часто отнимали в общем-то жизнь у натурщиц, потому что художник словно присваивал их себе, и запечатлевал то, что ему было нужно. Феминизм потом этих художников жестко критиковал.

В общем, я смотрела на эти картины и думала – как ни страшно признаться, но всегда хочется быть художником Россетти, а вовсе не его натурщицей, которая еще и погибла. А он в гроб ее положил стихи свои, а потом спустя лет семь – взял и вынул, чтобы опубликовать!

Что вы имеете в виду?

Я о том, что писательство и преподавание – творческий процесс. В общем-то все, что человек делает - это творчество. Животные – повторяют. А человек – по-другому. Он - творческая личность. И в языке, в изучении языка человек – творческая личность, не машина.

А мозг?  

Музыка, математика, искусство. Это ведь тоже требует мозговой деятельности. Именно искусство передает жизнь максимально полно. Многие философы, такие как Кант, Хайдеггер так считали. Поэзия, искусство, музыка. Догмы и объяснения по сравнению с этим - равняются нулю.

В общем, вы любите, когда что-то нелогично?

Очень люблю. Я люблю живое. И пытаюсь рассказать об этом студентам.

Они слушают?

Они очень восприимчивые. Они понимают с полуслова. Они всегда полны энергии, они открыты миру. Они сомневаются. Сомневаться - это прекрасно! Когда все ясно, это же просто кошмар какой-то!

А мотивация?

Делала тут курс о методике преподавания. Целых два курса. Я просто болею онлайн курсами, так мне нравится их готовить, процесс сьемок нравятся. Я летом сидела, просто не вставала, над материалами.

Моя семья плавала в море, а я приросла к дивану и писала свои модули! Так вот, вспоминала как раз все методические книги английские, я заканчивала магистратуру в Ланкастере, по специальности «методика преподавания английского языка».

Так вот, по науке, считается, что есть мотивация - внутренняя и внешняя. Внутренняя – важнее всего. Студенты должны… полететь. Если они не летают, это в некоторой степени педагогический провал. Летают они у меня не всегда, но я очень стараюсь, чтобы получалось хоть когда-то!

Вы рисуете какую-то очень романтичную картину?

Да. Мои учителя люди романтичные. Яркие. Их результаты поражают. Догматические отношения не для масштабных свершений.

А это жизненно?

Не всегда.

Поясните.

Это как бабочка – может быть и нежизненно. Можно сгореть, потерять, расстроиться.

И?

И – все. Приходится начинать сначала.

А рецепты?

Я меньше общаюсь. Не размениваюсь. Стараюсь быть людям преданной. Для меня это очень важно.

А какие бывают трудности?

Трудности? Как многие люди, я часто переживаю из-за мелочей. Не из-за глобальных вещей. Как сказала одна наша очень известная профессор А.И. Варшавская, если упадет самолет, и, если потеряется булавка, трагедия будет одинакового масштаба.

Расскажите об Англии.

Теперь рассказывать - очень сложно, если только о театре. Англия – во многом - страна театра. Россия раньше была популярна на Западе балетом, а Англия – театром.

Они очень хорошо ставят классические пьесы, иногда в новой интерпретации. В Лондоне несколько театров под открытым небом, есть несколько шекспировских трупп, есть Национальный Театр на реке Темзе, объединяющий три театра. Есть небольшие театры, а есть - театры Вест-Энд, в некоторых бродит и по сей день тень Оскара Уайльда!

Я очень много ходила в Лондоне на различные постановки, на Чехова, на Ноела Коварда, на Бернарда Шоу, на Шекспира, на Ибсена. Это все драматические школы, разные, очень ярко поставленные пьесы.

Помимо этого, в Лондоне существует огромное количество мест, связанных с известными людьми, Марксом, Лениным, прерафаэлитами, даже отголоски друидов можно найти.

Лондон - старый город, и вы это ощущаете. Так вот, в Лондоне, я часто ходила на Итон Сквер – последняя квартира актрисы Вивьен Ли. Она жила там последние годы своей жизни. Мы всегда посещали в закрытом саду скамью, которую ее мать воздвигла в память актрисы. Мы посещали Собор Святого Павла, на площади Ковент Гарден, где есть памятные доски в ее честь.

У дома Вивьен Ли – всегда стоял портер, дворецкий по имени Питер. Мы даже успели с ним пообщаться, поговорить. Он рассказывал, как Вивьен любила приглашать к себе студентов, как покупала перчатки и одежду в близлежащем торговом центре «Джон Льюис», как была приветлива и дружелюбна.

Почему-то именно туда мы всегда шли в первый день по приезде, как какого-то рода акт магического талисмана. Ее дом, и все, что там казалось, мерещилось. Странно, а может быть и нет, что человеческие воспоминания – очень избирательны и субъективны. Сейчас вот осень и многое хорошее - вспоминается!

Вы знакомы и с британскими актерами?

Да, я долгое время жила в доме известного английского режиссера Джулиана Темпла, он снимал много серьезных фильмов, в Англии, и в Голливуде, «Пандемониум», о Кольридже и Вордсворте, «Земные девушки доступны», «Абсолютные начинающие», «Виго», клипы о группе Sex Pistols. Он мне даже рассказывал о Дэвида Линче, с которым работал.

Мы приезжали к Джулиану с его отцом, мистером Темплом, в его старинное поместью в Сомерсете.

Помню, было очень красочно. Шел дождь, настоящая гроза, было совершенно темно, мы почему-то устремились в такую чисто английскую погоду – гулять по лесу. Потом, вечером, долго разговаривали. Тогда вышел фильм «Айрис» о писательнице Айрис Мэрдок, выступали ее сокурсники и соратники по проблематике философии.  

А легко общаться с актерами?

Конечно. Англичане – раньше, по крайней мере – люди очень воспитанные. Они знают, где можно что-то делать, а где – нельзя.

Джероми Айронс, известный актер, например, запросто разговаривал с нами в Королевской Академии Художеств, куда пришел на выставку, и после своего спектакля.

Джулиан продавал ему в какой-то момент дом. А актриса Скотт Томас, после своего спектакля, даже советовала мне, где ее фотографировать, чтобы было удобно, выбирала правильный ракурс, освещение и место.

Британские актеры - люди удивительно тактичные и воспитанные. С ними нормально – просто пообщаться. Они словно не знают, что такое звездность. В этом также проявляется воспитание. Это меня всегда поражало.