Небытие мысли

Когда люди начинают читать – они перестают мыслить.

Современная литература не предлагает читателю поразмышлять, вступить в диалог с автором, а, наоборот, настаивает на пассивном восприятии написанного. Она перестала провоцировать. Книга – набор афоризмов и лексикон прописных истин, текст должен содержать ряд представлений хорошо знакомых, тому, кто взялся его прочесть. Парадоксы и полет мысли в неведомое нежелательны, они плохо влияют на продажи и авторитет самого писателя.

Говоришь глупости и общие места, доступные восприятию широкой публики – ты интеллектуал (Коэльо, Сорокин, Пелевин). Начинаешь писать что-то действительно сложное по мысли, противоречивое, диалогичное, понятное дело, из этих рядов вываливаешься. Сумбур вместо музыки – так все это выглядит со стороны. Кому это надо? Кто это поймет?

Люди хотят готового, результатов, идея поиска, или, не дай бог, необходимость выработки своей системы  контраргументов их пугает. В итоге авторы рассчитывают не на скептическое, а на одобрительное прочтение. По этой причине формируются непересекающиеся круги чтения. Одни не читают других. И дело здесь не в брезгливости, а в нежелании полемизировать, то есть думать. Ослабление мысли начинает обуславливаться ослаблением диалога. 

Читатель привык искать в книге подтверждения своим мыслям, а не тонких наблюдений и парадоксальных суждений, позволяющих двинуться дальше в понимании окружающего. Сметлив и ловок тот писатель, который подтверждает ум читателя. Он в тренде и с тиражами. Остальные дураки и изгои в литературе, без всякой надежды на оправдание в будущем. Во-первых, потому что в будущем надо будет совсем другое думать. Во-вторых, потому что если так дело дальше пойдет, то оценить красоту построений будет совсем некому. Даже специалистам-филологам.

«Во всем мне хочется дойти до самой сути». Подобного рода задачи нынче авторам противопоказаны. Нынче время иное, теперь суть неважна. Важна броскость, односложность, фрагментарность мысли, а расплатой за них всегда является скудоумие. Писатель сейчас выполняет великую миссию оглупления человека. Понятно, что пропаганда глушит мысль. Но ведь и в литературе нечто подобное. Просто она работает с публикой, которая негативно настроена против прямого воздействия, но с удовольствием впитывает то же самое в виде художественных текстов. Современная литература, особенно российская – нож в спину мыслящему человеку.

Мысль всегда была последовательна и системна, она имела правила, принципы организации. Системность и парадигмальность создавали скуку, стесняли, не давали продыху читательской массе. И автор, и читатель должны были держать в голове сложные разлапистые теоретические конструкции, сопоставлять одно с другим, улавливать незримую метафизическую проблематику, скрытую за конфликтом, системой образов и отношениями между персонажами. Благодаря всему этому, кстати сказать, большинство произведений старой классической литературы можно поставить в школьную программу, не напрягаясь, – есть что обсуждать. С современными подобный номер не пройдет. Там все смыслы плавают на поверхности и выражены публицистически, прямым авторским текстом, не предполагающим альтернативного прочтения. В такой подаче не то что эстетические, идеологические противники находят точки соприкосновения. Односложна и понятна как повесть Михаила Тарковского «Полет совы» о поисках русского человека, так  и роман Сергея Кузнецова «Учитель Дымов», о том, как быть человеком хорошим в нехороших условиях. У них даже посыл практический одинаков – иди в народ, учительствуй, такое современное народничество. Это не многозначные художественные тексты, а методички, листовки – с четким безапелляционным набором идей и, соответственно, призывом к действию. Альтернатива не предполагается, разговорчиков в строю быть не может. Здесь не то, что третьей правды нет, тут и второй не предусматрено. Книги-манифесты, которые остается конспектировать, а не разбирать.

Вполне закономерно на этом фоне возникают проблемы с критикой, из которой неизбежно выветривается дух скептицизма и намерение полемизировать с авторской позицией.

Для того поведения есть причины объективные – отсутствие связной мысли в повестях и романах, проблемного поля как такового, узость, тривиальность и очевидность идейного содержания делают невозможной иные формы реакций, кроме простой констатации и описания того, что очевидно уже в издательской аннотации. «Писать не о чем» к такому вердикту все чаще приходится прибегать после ознакомления с книгой.

Но это намного лучше надумывания и придумывания смыслов, приписывания идей, книге, их не содержащих, и автору, их не высказывавшему. Потому что признание небытия мысли – это адекватная оценка реальности, а изобретение смысла на пустом месте – однозначный путь в страну фантастического, иллюзорного восприятия текста, создания фантомного образа литературы. Дописывание, доделывание книги, наполнение ее содержанием, которое сама она не предполагает, стимулирует скорее фантазию, чем мысль.

Идейное оскудение художественного текста – одна из причин схлопывания всякой общественной дискуссии вокруг книги. Однозначность содержания, вторичность мыслей, их очевидность и поверхностность не оставляет места для споров, не дает поводов для обсуждения, делает излишней всякую критику, чтение как таковое. Книгу, которая делает тебя глупым, однозначно не следует брать в руки.

Автор: Сергей Морозов