Не только страна Нарния. Каким мы еще не знаем Клайва Стейплза Льюиса

29 ноября, исполнилось 120 лет со дня рождения Клайва Льюиса. На улице его родного североирландского Белфаста сейчас стоит памятник с узнаваемым сюжетом: писатель открывает дверь платяного шкафа, приглашая всех нас вслед за героями его сказок заглянуть в созданный им мир.

Трудно не согласиться, что рожденная его воображением страна Нарния остается одной из самых цельных, убедительных и ярких волшебных вселенных за всю историю детской литературы. Населяющие ее персонажи — говорящие животные, гномы, наяды и фавны — сотворены животворящим пением Великого Льва, Аслана.

А дети, попадающие в эту страну из современной для автора послевоенной Англии, переживают удивительные приключения, навсегда меняющие их душу. Не так давно три диснеевские экранизации породили новую волну всемирного интереса к этим сказкам, вызвав целую лавину переизданий.

Загвоздка, однако, в том, что для широкого читателя и зрителя Льюис, как правило, так и остается знаменитым сказочником, автором "нарнийского" цикла из семи повестей.

Но никак не стоит забывать о двух других его ипостасях — знаменитого в свое время христианского апологета и академического ученого, филолога-медиевиста — тем более что и сказки о Нарнии едва ли могли появиться на свет, не будь Льюис автором и кое-чего еще.

"Космическая трилогия"

Начну я, пожалуй, немного хитро. На первое место поставлю не книгу, а целых три сразу. Это великолепная "Космическая трилогия", включающая романы "За пределы безмолвной планеты" (1939), "Переландра" (1943) и "Мерзейшая мощь" (1945).

Ее иногда называют еще и "Трилогией Рэнсома" — по имени ее главного героя, оксфордского ученого, неожиданно оказавшегося втянутым (в буквальном смысле) в отправляющийся на Марс космический корабль. Его прототипом, кстати, послужил Льюису один из его ближайших друзей писатель и редактор Чарльз Уильямс, вместе с Льюисом и Толкином входивший в знаменитый кружок "инклингов".

Романы "Космической трилогии" при всем своеобразии и отдельности своих сюжетов образуют единое целое, из-за чего о них и можно говорить как о едином тексте.

Универсальность этических заповедей, работающих во всей Вселенной, и необходимость отстаивать их в непрестанной борьбе со злом, изобретательно и разнообразно меняющим свои личины, — вот главный смысловой сюжет этого цикла

Его словно предвосхитил в одном из своих рассказов другой знаменитый английский писатель-апологет, Гилберт Кит Честертон: "Истина и разум царят на самой далекой, самой пустынной звезде. Посмотрите на звезды. Правда, они как алмазы и сапфиры?.. Представьте алмазные леса с бриллиантовыми листьями. Представьте, что луна — синяя, сплошной огромный сапфир. Но не думайте, что все это хоть на йоту изменит закон разума и справедливости. На опаловых равнинах, среди жемчужных утесов вы найдете все ту же заповедь: "Не укради".

Баламут — Гнусику

Необыкновенную популярность снискал Льюис, когда написал "Письма Баламута". Вышедшая в Англии в разгар войны и почти сразу переизданная в США, она открыла десяткам тысяч читателей новый, яркий и парадоксальный способ говорить о вопросах внутренней жизни.

Книга представляет собой письма, которые старший и опытный бес Баламут пишет своему младшему подопечному Гнусику. Задача "стажера" — вечна и универсальна для этого типа существ: ему надо увлечь за собой душу опекаемого им человека, расставив повсюду греховные сети. В этом ему и помогает наставник, давая основанные на многовековом опыте советы.

В итоге получается такая "вывернутая наизнанку" книга о духовной жизни, своеобразный негатив, из которого читателю нужно выстроить картину наоборот. Самому Льюису было тяжело писать эту книгу, входя в образ своего антигероя, да и друг Льюиса, Толкин, которому он ее посвятил, относился к ней очень напряженно. Тем не менее именно она стала первой книгой, вознесшей Льюиса на настоящие вершины славы.

"Просто христианство"

Подлинным рождением Льюиса как публичного христианского апологета стали его беседы на радио ВВС, которые он вел во время войны, в 1941–1944 годы. Тогда сражающаяся Англия как никогда нуждалась в укреплении национального духа, и руководство радиопрограмм было уверено, что слушателям нужны беседы о самых главных ценностях, которые они защищали.

Льюис, будучи простым мирянином, прихожанином Англиканской церкви, идеально подошел на эту роль. Всячески пытаясь рассмотреть в христианстве главное и не входя в разделяющие споры о различиях и тонкостях, он сумел подобрать верные, точные и доступные темы и слова.

В те годы он выступал не только на радио, но и непосредственно перед летчиками и курсантами английских военно-воздушных сил. На основании этих бесед уже после войны Льюис издал книгу "Просто христианство" — и, право, это и по сей день одна из лучших книг для всех, кто хочет встретиться с христианской религией лицом к лицу.

"Избранные работы по истории культуры"

Поражающие читателей мощью воображения миры Клайва Льюиса вряд ли были бы столь впечатляющи, если бы он не был ученым, профессионально занимающимся литературой Средневековья и Возрождения. Прославившие его имя в науке труды были переведены и не так давно изданы.

В сборник "Избранные работы по истории культуры" вошли "Аллегория любви" (Исследования литературной традиции Средневековья), "Предисловие к "Потерянному раю" и "Отброшенный образ" — тоже, в каком-то смысле, научная трилогия Льюиса. Удивительно, как главная тема Льюиса-писателя — о взаимоотношениях мира реального и мира воображаемого — часто оказывается в основе исследований Льюиса-ученого.

"Исследуя скорбь"

И, наконец, есть еще одна книга, о которой нельзя не сказать. Хотя и рекомендовать ее читателю не совсем честно. Речь идет об одной из последних книг Льюиса, его поистине мучительном дневнике "Исследуя скорбь".

Книга, увы, до сих пор издана на русском только в отрывках, но хочется верить, что это будет исправлено издателями в ближайшем будущем. Этот дневник — явление нисколько не "литературное", а, скорее, документ подлинной человеческой скорби, силы и одновременно бесконечной уязвимости, родственный великим свидетельствам Анны Франк или Симоны Вейль.

Льюис написал эту книгу почти сразу после смерти горячо им любимой жены, Джой Дэвидмен. Ее смерть от рака была тем страшнее, что за некоторое время до кончины было почти чудесное отступление болезни, подарившее на какое-то — увы, недолгое — время надежду на исцеление.

Он хорошо знал, как объяснять людям таинственный смысл страдания. А тут наступил момент, когда ему пришлось объясняться с самим собой

Очень многим показалось, что это книга об утрате веры. Это не совсем так. Она — свидетельство о "темной ночи души", о нисхожении вглубь мучительной боли. Но в этой глубине автор заново отыскивает светильник, освещающий ему путь.

Его книгам присуще удивительное сочетание этической ясности, рассудительной логики, яркого воображения, подлинно евангельского света, ощущение счастья и какого-то невообразимо огромного пространства, открывающегося в его книгах, очень сильно действующего на людей, живущих в растерянности. 

Хотелось бы верить, что эти круглые цифры, такие неважные сами по себе, послужат тому, чему и должны: поводом для новой встречи читателя с книгами "Джека" (как звали Люиса близкие).

Автор: Егор Агафонов

Источник: tass.ru