Фаддей Булгарин и матрицы литературного процесса

В издательстве «НЛО» вышла книга Абрама Рейтблата о Фаддее Булгарине, впервые за двести лет расставляющая точки над i в разговоре об этой противоречивой личности. Булгарин сделал для русской литературы немало: научил многим жанрам, сохранил единственный экземпляр «Горя от ума». Его бурная творческая деятельность пришлась на то время, когда переформатировалась матрица литературного процесса - вернее, он сам ее и переформатировал.

«Своей литературной деятельностью Булгарин отчетливо выразил наступление нового типа взаимоотношений между писателем и читателем. Ранее структурообразующим фактором литературной жизни был салон... В салоне нет жесткого подразделения на творцов и публику. Потенциально здесь все — художники, литература является дилетантской и рассматривается как средство проведения свободного времени. Каждый может оказаться автором, да на практике значительная часть посетителей салона и выступала в этой роли. Репутация автора формируется в салоне на основе мнения немногих знатоков.

Булгарин представляет совсем иную литературу, в основе которой лежат книжный рынок и журнал. Читателей стало больше, среда их демократизировалась, и местом встречи стали не гостиная, а страницы периодического издания. Здесь роли четко разделены: есть профессиональные литераторы (они выступают как журналисты, регулярно пишущие для журналов и газет) и публика, своего рода «профессиональные читатели», выступающие в роли подписчиков (т.е. дающие заявку на регулярное чтение). Репутация теперь определяется не в узком кружке, а публично — отзывами критики и особенно коммерческим успехом — продажей книги и подпиской на журнал.

Именно конфликт между двумя этими типами литературной жизни (и, в скрытом виде, столкновение между отношением к литературе дворян-помещиков и "средних слоев") стоит за литературной борьбой писателей пушкинского круга ("литературных аристократов") и Греча, Булгарина, Н. Полевого. Конечно, определенную роль играли тут дружеские связи и групповые интересы... Но главную роль играли вещи более принципиальные: ориентация на культурную (главным образом дворянскую) элиту или на "публику", т.е. значительно более широкие читательские круги (за которыми стояли социальные слои, промежуточные между дворянами и крестьянами).

Собственно говоря, каждый получил, что публично просил. У Булгарина в 1830 — 1840-х гг. была массовая (для того времени) аудитория, у Вяземского и других "литературных аристократов" — "немногие" читатели. Другой вопрос — насколько искренними были декларации писателей пушкинского круга, ведь они постоянно возобновляли попытки создать печатный орган и бороться с Булгариным и его союзниками за подписчика... Так или иначе, битву за читателя лет на двадцать Булгарин выиграл. Ситуация изменилась лишь во второй половине 1840-х гг., когда Булгарин "с каждым годом утрачивал свой авторитет, потому что поколение, веровавшее в него, старело, теряло вес и сходило со сцены...". Конечно, дело обстояло не совсем так, просто читатель булгаринских книг стал другим — они (книги) "мигрировали" к простонародной и детской аудитории, чему есть масса мемуарных свидетельств.

Однако на высоких этажах литературы обновленные "Отечественные записки" (с 1839 г.) и особенно некрасовский "Современник" (с 1847 г.), совместившие пушкинскую литературно-эстетическую программу с практикой "промышленного направления" в журналистике, успешно вели с Булгариным борьбу за читателя».

Почему это важно? Сегодня матрица литпроцесса вновь переформатируется: на смену редактору «толстого» журнала пришел издатель. Иначе говоря, в 2010-х Елена Шубина играет ту же роль, что Некрасов или Булгарин в 1840-х.

«Нет никакой разницы между устройством литературного процесса в 19 веке и в советское время. Это ложное представление, что там – свобода, а тут – Сталин. Одно и то же. Это мир, в центре которого толстый журнал, как клуб, как место, где делается карьера, потому что писатель идет сначала не в издательство, а в журнал, там набирает популярность... Сегодня в центре находится не толстый журнал... В центре современного литературного процесса – печатный станок, издательские стратегии. Это все меняет. Поэтому, чтобы оставаться на плаву, прозаик должен писать по роману в год... Не только бульварная, но и "высокая" литература живет по этим законам» (Дмитрий Бак)

Сто пятьдесят лет назад на то же жаловался Достоевский.

«Достоевский не уважал романы, которые писал, а хотел писать другие и ему казалось, что его романы газетные; он писал в письмах, "если бы мне платили столько, сколько Тургеневу, я бы не хуже его писал". Но ему не платили столько, и он писал лучше» (Виктор Шкловский).

Современные романисты - это Тургеневы, которые добровольно оказались в положении Достоевских.

Источник: Блог Сергея Оробия