Ольга Шлыкова: «Смерть человека»

Ему часто снилось, что он просыпается в пустом доме, где закрыты все двери и окна, и он не может выбраться наружу. Вот и сейчас, он проснулся, и сразу почувствовал, что дом пуст. Он спокойно лежал и ждал, когда зазвонит будильник, и через десять секунд в дверь спальни постучит помощник, со своим дежурным «Добрым утром». Но время шло, а будильник не звонил. Он поднялся, немного размял спину, и пошёл в ванную. Свет не включился. Он нажал на клавишу ещё раз, но это не помогло. Оставив дверь открытой, он открыл кран, и потянулся за мылом. Вода из крана не потекла, и мыла в мыльнице не было.

«Какой-то необычный сегодня сон» - он улыбнулся своему, едва видному отражению в зеркале. «Пора просыпаться». Убедившись, что отключены вода и свет, он нашёл в спальне графин с водой, и кое-как умылся. Просто умылся – куда-то подевались все умывальные принадлежности, в том числе полотенца. Скинув пижаму и промокнув лицо рубахой, он открыл одёжный шкаф – шкаф был пуст. Не было ничего, даже нижнего белья. Такое случалось пару раз, когда он неожиданно менял место, где будет ночевать, и помощники не успевали перевезти его гардероб. «Но где моя вчерашняя одежда?» Надев пижамные штаны, он вышел в коридор и удивился полумраку. «Хотя чего удивляться, электричество отключили. Только почему?» Он дошёл до лестницы и, перегнувшись через перила, крикнул вниз:

- Есть кто живой? – Ему не хотелось расхаживать топлесс в пижамных штанах перед обслугой. Но в доме стояла, как ему показалось, зловещая тишина.

Он поднял голову, и посмотрел на камеру наблюдения, и не увидел привычного мигающего зелёного огонька. «Да, дела…» Мысли лезли в голову самые разные, в основном негативные, но он старался сохранять спокойствие, чтобы не запаниковать. Обойдя дом сверху донизу, он убедился, что дом действительно пуст и заперт снаружи, и отключены все коммуникации. Холодильник в кухне тоже не работал, и тоже был пуст, как одёжный шкаф в спальне.

«Чтобы ни случилось, нужно отсюда выбираться».

Он выглянул в окно, хмурый октябрьский рассвет, был похож, скорее на сумерки, чем на наступающее утро. Ветер гонял листву, и её было необычно много. Видимо во дворе никто не убирался уже несколько дней. Быстро спустившись в спортивный зал, он мысленно благодарил того, кто поставил на все двери в доме кодовые замки. При отключенном электричестве, все они были не заперты. Он нашел в раздевалке спортивный костюм, тёплые носки и кроссовки. Немного подумал, и не стал надевать куртку с логотипами, а достал серый пуховик, в котором ходил зимой на рыбалку. В спортивной сумке лежал его походный бумажник. Открывая его, он зажмурился. Да! Только наличные, никаких карт, и денег было достаточно, чтобы добраться в любую точку мира, и ещё на полгода хватит. «Только куда я без документов?» - усмехнулся он. Он вспомнил, почему брал с собой деньги на последнюю вылазку на природу. Он ездил инкогнито на базу отдыха в Бакуриани. Там у него было свидание с девушкой, которую он выделял среди остальных. Они катались на горных лыжах, и бродили по улочкам соседнего Боржоми. Девушка уезжала в Америку, и сама попросила о встрече, чтобы попрощаться. Двое суток без обычной служебной тягомотины пролетели, как одно мгновение. Он потом часто вспоминал, как они, молча, разошлись в аэропорту в разные терминалы.

Про один из запасных выходов из этого дома, знал только он. Поэтому он уверено спустился в подвал, отодвинул стойку с дворницким инвентарём, нашарил за стоящим рядом шкафчиком маховик, повернул от себя, и стена отодвинулась, открыв обычную железную дверь. Ключ был на месте, за неплотно подогнанным косяком. Открыв дверь, он оказался в длинном коридоре, где горело унылое дежурное освещение. Глубоко вздохнув, он закрыл за собой дверь в дом и, крепко сжимая в руках ключ, отправился на выход, до которого ещё нужно было пройти почти два километра.

В неприметном лесном домике, где заканчивался подземный ход, был неприкосновенный запас сухарей и чая. Но воды не оказалось. Поэтому он, пожевав сухари, вышел наружу. До скоростного шоссе было рукой подать, но автобус ходил по другой автотрассе, и ему пришлось пройти по лесу ещё почти километр, прежде чем он вышел к автобусной остановке. По расписанию автобус должен был подъехать через пятнадцать минут, поэтому он спокойно позавтракал в придорожном узбекском кафе, и удивился, что еда оказалась свежая и вкусная. В автобусе дремали сельские жители, которые ехали на станцию к столичной электричке. Он пристроился на заднем сиденье у окна, и закрылся купленной в кафе вчерашней газетой. Немного посмеявшись, над привычными «сенсациями» прессы, он задремал.

- Конечная! – Крикнул водитель.

Он вышел из автобуса, и побрёл к железнодорожным кассам. Купив билет до станции, пересекавшейся со станцией метро, он вышел на платформу. Внезапно повалил густой снег, и он едва не упал на пути, когда услышав гудок подходящей электрички, подошёл к краю платформы.

«Про квартиру на Стрельцовой никто не знает. Ключи в гараже у сына. Только бы не перепутать код замка. При повторной попытке набора, сигнал уйдёт в охранную организацию. Придётся драпать со всех ног».

В такую рань у гаражей никого не было. Он спокойно набрал код, и замок его принял. Он облегчённо вздохнул. Через час он уже просматривал новости в интернете, попивая кофе с коньяком. Ещё в метро он услышал разговоры о своей скоропостижной смерти от инфаркта. И сейчас пытался сообразить, почему его оставили в живых, бросив в обесточенном доме за сто сорок километров от столицы. Он так ничего и не придумал. Все версии были неправдоподобными. Только одна ещё как-то походила на правду. Они видимо, на самом деле думали, что он мёртв. «Но почему они так думали?»

Он ходил из угла в угол и пытался составить, хоть какой-то план. В квартире было достаточно денег, и даже документы на чужое имя. Можно уехать куда пожелаешь. Но зачем? Он прекрасно понимал, что не может никому из близких сообщить, что жив и здоров. По крайней мере, в течение полугода этого делать нельзя. Он зашёл в комнату, которую оборудовали для жены. Даже привезли сюда часть её библиотеки.

«Ну, раз я мёртв де-юре, значит де-факто, могу спокойно пожить полгода, читая книжки бывшей жены».

Худенький практикант вытянулся в струнку, увидев генеральские погоны Бекетова.

- Ну, показывай, чего там у тебя! – Рявкнул Бекетов не своим голосом.

Его подняли с постели в три часа ночи, и доложили, что в его ведомстве ЧП. Практикант потянул на себя железную дверцу холодильника, и перед Бекетовым оказался замёрзший труп его бывшего верховного начальника.

- Почему глаза не закрыли? – Пробурчал Бекетов, и отступил на шаг.

- Ещё работают эксперты… - Прошелестел практикант. – Можно закрывать холодильник?

- Погоди, сейчас явится мой заместитель, он тоже должен его увидеть.

Хлопнула входная дверь, и Бекетов оглянулся. Он знал, что на сложные случаи, его первый зам Суворов, всегда старается приехать после него, и только посмотрел на Суворова, который делал вид, что запыхался.

- Ты уверен, что это он? – Спокойно спросил Бекетов.

- Слепок зубов, и прочие особые приметы. Утром будет готов генетический анализ.

- И кого же мы тогда похоронили полгода назад? – Прошептал Бекетов в самое ухо Суворову.

- Наверное, Русакова. Это у него в последние месяцы мотор пошаливал. И Русаков ездил вместо него на последние встречи с общественностью… - Суворов кивнул в сторону трупа.

- А что же Русакова до сих пор никто не хватился?

- Так он же сирота круглая. Жена уже третий год, как в Америке с новым мужем, детей нет, родители умерли… А он - Суворов снова кивнул на труп, - всегда лично работал с Русаковым. Их графика не знал никто.

- А он то почему не объявился? – Бекетов снова свистел в ухо Суворову.

- Кто теперь скажет. При нём были документы на имя какого-то Черняка, они ровесники…

- Черняка? Игорёня, лет пять уже, как преставился. Они вместе срочную службу на флоте от звонка до звонка отслужили. Он, - Бекетов оглянулся на труп, - по этим документам инкогнито отдыхать ездил. Чтобы без шумихи.

А Олежке сообщили?

- Первым делом. Олег даже нашёл, где его папаша полгода прохлаждался. Жил в квартире своей бывшей, что ему после развода отошла. Сын просит, чтобы отдали тело для захоронения на родине усопшего.

- Усопшего… - Бекетов посмотрел на тело с наспех зашитой раной на животе. – Кто его так?

- В метро какие-то отморозки поливали его грязью, орали матом, вот он, видать, и не выдержал - врезал одному под дых. А тот подскочил, и пырнул его заточкой. Кровью истёк, бедолага, ещё до приезда скорой, которая стояла в пробке.

А я понять не мог, почему в доме, то есть объекте номер три, в спортивном зале лежали его пижамные штаны, а в спальне рубаха от этой самой пижамы. А на прачке выстиранное нижнее бельё, сорочка и костюм отглаженные висели. Все остальные его вещи, ещё накануне утром, на дачу в Масловке отправили. Вроде, горничная Ушакова в доме в тот день дежурила, надо бы её спросить, как, да что там было…

- А охрана, куда охрана смотрела? – Бекетов старался не смотреть на тело, но всё равно невольно останавливал взгляд на открытых глазах покойного.

- Вы же знаете, если он куда-то один ездил, охрана отдыхала. Дом в полночь от всех коммуникаций отключили, на профремонт готовили, вторая смена в отпуск ушла. А первая и третья уже в Масловке работали. В гараже одна машина всего была, значит, он на ней приехал ещё до полуночи, и сам в гараж поставил.

- Да, был человек и нет… - Бекетов развернулся на каблуках и пошёл к выходу, не обращая внимания на Суворова, который семенил рядом, и всё говорил и говорил. Вдруг Бекетов остановился и, оглянувшись на тело, громко сказал: - Ну что, доигрался в двойников?

- Теперь хорошо. – Гранитных дел мастер по прозвищу Ушат, отошёл от памятника, который только что установили и, склонив голову на бок, любовался своей работой.

- Дядя Ушат, никогда ещё не видел памятника, чтобы только даты рождения и смерти на нём стояли. – Молодой могильщик Лёшка, затянулся сигаретой, и присел на корточки рядом с Ушатом.

- Ты Лёшка, много чего ещё не видел. На кладбище и не такое бывает. Энтого и хоронили не по человечески. Приехал, с городскими из бюро, какой-то хлыщ, один без никого, долго стоял у гроба, и рыдал навзрыд. А гроб дорогой, дубовый, и мужик в нём холеный такой, гриму полкило на физиомордию намазали. Ну, прям артист, ни дать ни взять. Потом из бюро мне приказали памятник сваять, с энтими датами и без всяких имени и фамилии. Я его так и называл, пока памятник проворил – неизвестный гражданин-товарищ.

Вон, гляди, бюро едет, работу принимать. – Ушат показывал на просёлочную дорогу. – А с ним ещё какая-то тачка. Никак опять тот хлыщ нагрянул. А ну-ка, подметай быстрее, чего тут насорили, чтобы по шее от бюро не получить.

Ушат и Лёшка прятались за соседним памятником, пока их бригадир разговаривал с директором городского похоронного бюро, и высоким молодым мужчиной в чёрном костюме. Наконец, Ушат, шепотом, сказал Лёшке:

- Понравился хлыщу памятник. Гляди-ка, чего-то ставит с ним рядом. Никак фотографию привёз…

Когда начальство и заказчик уехали, Ушат и Лёшка подошли к могиле. С фотографии на них смотрел, и улыбался молодой морячок.

- И на чём только бескозырка держится? Как они так, чуть не на затылке их носили? – Заворчал Ушат, и пошёл прочь. Ушат узнал морячка, они когда-то в одном классе учились. «Знал бы, что тебе, так бы не старался» - думал про себя каменных дел мастер, - «Долго же они тебя не хоронили. Надо у жены спросить, когда сообщали, что ты помер».

А Лёшка, ещё долго стоял рядом с могилой неизвестного гражданина-товарища, и раздумывал о том, почему даже имени от человека не осталось.