Танюша и Федюша учились в одном классе, но так и не смогли открыть друг другу свое сердце. Им предстоит многое пройти, прежде чем они наконец смогут разобраться в своих чувствах. Перед вами самый короткий пересказ нового романа Виктора Пелевина. Хотите подробностей — читайте рецензию.
1.
Федор однажды удачно одолжил шампуры богатому человеку Ринату. Теперь Федор — партнер Рината, олигарх средней руки, и ему все скучно. К Федору приходит стартапер Дамиан и предлагает разные способы побороть скуку. Можно снять на пару дней хитрый костюмированный бордель в Гонконге. А можно закрыть главный детско-юношеский гештальт: когда-то Федор был платонически влюблен в одноклассницу Таню и у них была памятная сцена на картошке у баньки — она была в полотенце, а он в халате, но дальше ничего не случилось. Дамиан берется реконструировать эту сцену за большие деньги. В этом момент придирчивый читатель начинает подозревать, что Виктор Олегович дочитал сагу про оттенки серого до конца.
2.
Таня — неудачливая содержанка. Она живет то с одним, то с другим прохвостом, но они либо уходят от нее к более юной версии, либо такие же неудачники, как она. Таня мечтает о Федоре. Сцена у баньки — это и ее незакрытый гештальт. А тут ей звонит Дамиан и предлагает реконструировать банные игрища. Романтично настроенный читатель начинает предвкушать романтичную историю, а книжный критик удивляется: неужели Виктор Олегович прочитал роман Александры Николаенко «Убить Бобрыкина», который в прошлом году получил «Русского Букера»? Там тоже сплошные страдания вокруг Тани. Критик восхищен мужеством Виктора Олеговича, но ему искренне жаль живого классика.
![]() |
![]() |
3.
Опустим пару глав, чтобы не спойлерить, но отметим, что за этот год Виктор Олегович, скорее всего, прочитал книгу Петра Авена о Березовском или хотя бы посмотрел фильм по ней, а еще ознакомился с историей Стэнфордского тюремного эксперимента и придумал свою версию. Федор продолжает плодотворное сотрудничество с Дамианом: теперь он с корешами под руководством наголо выбритых буддийских монахов из Бирмы постигает разные степени буддийского блаженства — джаны (или джахны в другой транскрипции). Это довольно остроумно называется «гонять лысого».
4.
Таня, в свою очередь, учится боевому эзотерическому феминизму у трех опытных наставниц: Жизели, которая снаружи накаченный бритоголовый мужик с четырьмя яйцами, но внутри не просто женщина, а суперженщина, американки Клариссы и Марьи Семеновны. Боевой эзотерический феминизм сводится к крикам «Я мать всего мира!», употреблению веществ и обретению магических мезоамериканских способностей, которые позволяют повелевать мужиками. Помимо антимужской диверсионной деятельности феминистки пишут бесконечные трактаты левацкого толка о том, какие же мужики сволочи, и учат друг друга жизни. Есть подозрение, что Виктор Олегович в этом году вместо традиционных средств принимал на ночь телеграм-канал «Мохнатые подмышки» в лошадиных дозах.
5.
Некоторые коллеги уже успели обвинить роман в «мизогиническом душке». Ну да, над феминистками — как радикальными, так и не очень — Пелевин и правда издевается. А Федор, совокупившись с девушкой в майке #metoo (хотя что уж там, изнасиловав ее), говорит, что теперь та «заработала право на своей хэштег. Даже на два». Другое дело, что женщины в романе явно удачливее мужчин. Мужчины начинают роман, играя белыми: они ходят первыми, на их стороне все преимущество. Но женщины по ходу отыгрываются. Мужской поиск удовольствий заводит их сперва в никуда, потом под женский каблук. Женский поиск справедливости приводит к доминированию. Что Пелевин — мыслитель консервативный, было известно достаточно давно: вспомним издевательство над антипутинской оппозицией в «Бэтман Аполло». Там и про сидевших на тот момент Pussy Riot шутилось, что они поклялись не брить понятно что. Консервативно-охранительским по духу были «Любовь к трем Цукербринам» и «Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами». В России консервативно все, даже постмодернизм. Или все наоборот, и Пелевин фиксирует антифеминистские штампы, тем самым высмеивая их? Тем более что год назад он уже давал подсказку: «Феминисток стебать каждый дурак может, тут много извилин не надо».
6.
Главная проблема творчества Пелевина в том, что он очень давно и очень много пишет. Это как с Нобелевской премией по литературе в те времена, когда она еще существовала. Правила хорошего тона требуют от знатоков писать в соцсетях: «Я не слежу за Нобелевской премией начиная с того позорного вручения премии Бобу Дилану в 2016 году; Алексиевич в 2015 году; Шолохову в 1965 году; Сюлли-Прюдому в 1901 году — нужное подчеркнуть». Но при этом все равно из года в год следят, надеются, делают ставки и ждут. Так же с Пелевиным. У каждого человека есть тот самый роман, после которого он окончательно и бесповоротно разочаровался в творчестве Виктора Олеговича и потерял к нему всякий интерес. Но все равно он следит, ждет, обсуждает в соцсетях грядущий роман, прибегает в чужие комментарии, а потом читает, чтобы испытать вожделенное чувство разочарования. Прямо как Федор с корешами в «Тайных видах на гору Фудзи». Они шли по степеням блаженства, дошли до определенной стадии, а когда дальнейший путь оказался закрыт, у них началась страшная ломка. Так и мы.
7.
Конечно, в новом романе на самом деле нет ничего нового. Баба с яйцами плавно перекочевала из прошлогоднего «iPhuck 10». Ищущий все новых и все более извращенных удовольствий, Федор подозрительно напоминает Бориса из рассказа «Тхаги» (вышел в сборнике «Ананасная вода для прекрасной дамы»). Буддийская заумь отсылает нас ко всему предыдущему творчеству титана, а некоторых заставляет поностальгировать о временах «Чапаева и Пустоты». Где-то в районе экватора книга начинает казаться откровенной самопародией: «Важно то, что истина не только сурова. Слава богу, что юность человечества надежно от нее защищена. Выхода не было — я видел это так же отчетливо, как граф Толстой в своей „исповеди”. Будда был прав — жизнь была страданием уже потому, что за тонкой пленкой фейк-нарратива в ней не было ничего, за что можно было бы ухватиться, никакой опоры вообще». Или это пародия на подражателей Пелевина? А есть ли вообще смысл в этих строчках?
8.
Пелевин по-прежнему хорош в изобретении новых слов. Скажем, священный дым тут называется «дымчинский». А один из героев именует свою должность конструкцией «генеральный экзекьютив». Вот эта цитата просто превосходна: «Как ты вообще живешь Федя. Задумайся — джана без нимитты… какой ты на фиг русский олигарх?». Поскольку я как раз тот читатель, который разочаровался в творчестве кумира столь давно, что уже позабыл, на каком именно романе это произошло, то «Тайные виды на гору Фудзи» для меня как глоток холодной воды в душной пустыне. Роман не столь сложно устроен, как предыдущие тексты Пелевина, а буддистская мистика аккуратно сосредоточена в районе талии книги. А в остальном — это довольно изящно придуманный роман о любви и поиске, который заканчивается хэппи-эндом. Год назад про «iPhuck10» я говорил: нам стоит довольствоваться тем, что Пелевин «написал хороший роман о современном искусстве, БДСМ, биткоинах и охоте на охотника». Сегодня я готов принять уже любовный роман. Кажется, я наконец-то на одной волне с классиком.
Текст: Константин Мильчин
Источник: gorky.media