Рецензия на книгу «Тайные виды на гору Фудзи» Виктора Пелевина

Танюша и Федюша учились в одном классе, но так и не смогли открыть друг другу свое сердце. Им предстоит многое пройти, прежде чем они наконец смогут разобраться в своих чувствах. Перед вами самый короткий пересказ нового романа Виктора Пелевина. Хотите подробностей — читайте рецензию.

1.

Федор однажды удачно одолжил шампуры богатому человеку Ринату. Теперь Федор — партнер Рината, олигарх средней руки, и ему все скучно. К Федору приходит стартапер Дамиан и предлагает разные способы побороть скуку. Можно снять на пару дней хитрый костюмированный бордель в Гонконге. А можно закрыть главный детско-юношеский гештальт: когда-то Федор был платонически влюблен в одноклассницу Таню и у них была памятная сцена на картошке у баньки — она была в полотенце, а он в халате, но дальше ничего не случилось. Дамиан берется реконструировать эту сцену за большие деньги. В этом момент придирчивый читатель начинает подозревать, что Виктор Олегович дочитал сагу про оттенки серого до конца.

2.

Таня — неудачливая содержанка. Она живет то с одним, то с другим прохвостом, но они либо уходят от нее к более юной версии, либо такие же неудачники, как она. Таня мечтает о Федоре. Сцена у баньки — это и ее незакрытый гештальт. А тут ей звонит Дамиан и предлагает реконструировать банные игрища. Романтично настроенный читатель начинает предвкушать романтичную историю, а книжный критик удивляется: неужели Виктор Олегович прочитал роман Александры Николаенко «Убить Бобрыкина», который в прошлом году получил «Русского Букера»? Там тоже сплошные страдания вокруг Тани. Критик восхищен мужеством Виктора Олеговича, но ему искренне жаль живого классика.

3.

Опустим пару глав, чтобы не спойлерить, но отметим, что за этот год Виктор Олегович, скорее всего, прочитал книгу Петра Авена о Березовском или хотя бы посмотрел фильм по ней, а еще ознакомился с историей Стэнфордского тюремного эксперимента и придумал свою версию. Федор продолжает плодотворное сотрудничество с Дамианом: теперь он с корешами под руководством наголо выбритых буддийских монахов из Бирмы постигает разные степени буддийского блаженства — джаны (или джахны в другой транскрипции). Это довольно остроумно называется «гонять лысого».

4.

Таня, в свою очередь, учится боевому эзотерическому феминизму у трех опытных наставниц: Жизели, которая снаружи накаченный бритоголовый мужик с четырьмя яйцами, но внутри не просто женщина, а суперженщина, американки Клариссы и Марьи Семеновны. Боевой эзотерический феминизм сводится к крикам «Я мать всего мира!», употреблению веществ и обретению магических мезоамериканских способностей, которые позволяют повелевать мужиками. Помимо антимужской диверсионной деятельности феминистки пишут бесконечные трактаты левацкого толка о том, какие же мужики сволочи, и учат друг друга жизни. Есть подозрение, что Виктор Олегович в этом году вместо традиционных средств принимал на ночь телеграм-канал «Мохнатые подмышки» в лошадиных дозах.

5.

Некоторые коллеги уже успели обвинить роман в «мизогиническом душке». Ну да, над феминистками — как радикальными, так и не очень — Пелевин и правда издевается. А Федор, совокупившись с девушкой в майке #metoo (хотя что уж там, изнасиловав ее), говорит, что теперь та «заработала право на своей хэштег. Даже на два». Другое дело, что женщины в романе явно удачливее мужчин. Мужчины начинают роман, играя белыми: они ходят первыми, на их стороне все преимущество. Но женщины по ходу отыгрываются. Мужской поиск удовольствий заводит их сперва в никуда, потом под женский каблук. Женский поиск справедливости приводит к доминированию. Что Пелевин — мыслитель консервативный, было известно достаточно давно: вспомним издевательство над антипутинской оппозицией в «Бэтман Аполло». Там и про сидевших на тот момент Pussy Riot шутилось, что они поклялись не брить понятно что. Консервативно-охранительским по духу были «Любовь к трем Цукербринам» и «Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами». В России консервативно все, даже постмодернизм. Или все наоборот, и Пелевин фиксирует антифеминистские штампы, тем самым высмеивая их? Тем более что год назад он уже давал подсказку: «Феминисток стебать каждый дурак может, тут много извилин не надо».

6.

Главная проблема творчества Пелевина в том, что он очень давно и очень много пишет. Это как с Нобелевской премией по литературе в те времена, когда она еще существовала. Правила хорошего тона требуют от знатоков писать в соцсетях: «Я не слежу за Нобелевской премией начиная с того позорного вручения премии Бобу Дилану в 2016 году; Алексиевич в 2015 году; Шолохову в 1965 году; Сюлли-Прюдому в 1901 году — нужное подчеркнуть». Но при этом все равно из года в год следят, надеются, делают ставки и ждут. Так же с Пелевиным. У каждого человека есть тот самый роман, после которого он окончательно и бесповоротно разочаровался в творчестве Виктора Олеговича и потерял к нему всякий интерес. Но все равно он следит, ждет, обсуждает в соцсетях грядущий роман, прибегает в чужие комментарии, а потом читает, чтобы испытать вожделенное чувство разочарования. Прямо как Федор с корешами в «Тайных видах на гору Фудзи». Они шли по степеням блаженства, дошли до определенной стадии, а когда дальнейший путь оказался закрыт, у них началась страшная ломка. Так и мы.

7.

Конечно, в новом романе на самом деле нет ничего нового. Баба с яйцами плавно перекочевала из прошлогоднего «iPhuck 10». Ищущий все новых и все более извращенных удовольствий, Федор подозрительно напоминает Бориса из рассказа «Тхаги» (вышел в сборнике «Ананасная вода для прекрасной дамы»). Буддийская заумь отсылает нас ко всему предыдущему творчеству титана, а некоторых заставляет поностальгировать о временах «Чапаева и Пустоты». Где-то в районе экватора книга начинает казаться откровенной самопародией: «Важно то, что истина не только сурова. Слава богу, что юность человечества надежно от нее защищена. Выхода не было — я видел это так же отчетливо, как граф Толстой в своей „исповеди”. Будда был прав — жизнь была страданием уже потому, что за тонкой пленкой фейк-нарратива в ней не было ничего, за что можно было бы ухватиться, никакой опоры вообще». Или это пародия на подражателей Пелевина? А есть ли вообще смысл в этих строчках?

8.

Пелевин по-прежнему хорош в изобретении новых слов. Скажем, священный дым тут называется «дымчинский». А один из героев именует свою должность конструкцией «генеральный экзекьютив». Вот эта цитата просто превосходна: «Как ты вообще живешь Федя. Задумайся — джана без нимитты… какой ты на фиг русский олигарх?». Поскольку я как раз тот читатель, который разочаровался в творчестве кумира столь давно, что уже позабыл, на каком именно романе это произошло, то «Тайные виды на гору Фудзи» для меня как глоток холодной воды в душной пустыне. Роман не столь сложно устроен, как предыдущие тексты Пелевина, а буддистская мистика аккуратно сосредоточена в районе талии книги. А в остальном — это довольно изящно придуманный роман о любви и поиске, который заканчивается хэппи-эндом. Год назад про «iPhuck10» я говорил: нам стоит довольствоваться тем, что Пелевин «написал хороший роман о современном искусстве, БДСМ, биткоинах и охоте на охотника». Сегодня я готов принять уже любовный роман. Кажется, я наконец-то на одной волне с классиком.

Текст: Константин Мильчин

Источник: gorky.media