Всемирная отзывчивость

«…октябрь уж наступил», и этим всё сказано. В первую неделю месяца – о ком, как ни о Пушкине?

Осень всегда была его любимой порой: в эти месяцы к нему приходили самые светлые, самые прозрачные замыслы, строки сами ложились на бумагу, писать было легко и приятно. Вот и теперь, оставшись по необходимости в Болдино, Александр Сергеевич чувствовал небывалый прилив творческих сил. Набросал около десятка стихотворений, принялся за новую для себя форму, которую в уме назвал «маленькими трагедиями» – а впрочем, с окончательным названием ещё не определился.

В минуты творчества ему казалось, что строки не то что приходят на ум, а как будто диктуются тихим, но приятным голосом. И сейчас, не успел Александр Сергеевич очинить перо, как добрый гений стал подсказывать:

«Октябрь, достать чернил и плакать!
Писать об октябре навзрыд…» 

Перо замерло над последней точкой, на бумагу упала жирная клякса. Александр Сергеевич перечитал написанное и нахмурился. Что-то было не так. Почему же «плакать» и почему «назврыд», откуда эти рыдания, когда речь идёт об октябре, светлом лицейском месяце?! Октябрь – это светлая печаль, очей очарованье, это паутины тонкий волос на праздной борозде… а, впрочем, и здесь что-то не то.

Александру Сергеевичу впервые показалось, что добрый гений что-то напутал. «Навзрыд» – такого слова, кажется, вовсе нет в его поэтическом словаре. Если и обливаться слезами, так над вымыслом прекрасным, но не над милыми друзьями-лицеистами…

Кроме того, продолжение строфы решительно не шло в голову. Гений замолчал. Александр Сергеевич догадывался, что рифмой к удивившему его «навзрыд» может быть, к примеру, «горит» – но какие слова свяжут такие рифмы, не понимал. Чем дольше он смотрел на эти странные строчки, тем более чужими казались они ему. Вместо ласковых слов в голове стал нарастать странный шум, будто бормотание нескольких голосов сразу: …весною чёрною горит… робкое дыханье, трели… на заре ты её не буди… Александр Сергеевич закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Не иначе, призрак надвигающейся мигрени…

От тяжёлых мыслей его отвлёк тихий стук в дверь. В комнату заглянул лакей:

– Из соседнего имения пожаловал помещик Иван Петрович Белкин с визитом, просит принять...

– Белкин? Сосед? – Александр Сергеевич нахмурился, безуспешно пытаясь вспомнить такого господина. Вот дьявол, будто из головы вылетело. – Что ж, зови в гостиную, сейчас выйду…

Автор: Сергей Оробий