Эдуард Веркин, детский писатель: Детской литературе не хватает самоуважения

Тем, кто следит за современной детской литературой имя Эдуарда Веркина представлять не надо. Автор повестей, рассказов для детей, член Союза писателей России. Лауреат премий «Заветная Мечта», «Учительский Белкин», Конкурса им. С. Михалкова, «Книгуру», премии им. В. Крапивина, славянского литературного форума «Золотой Витязь», премии им. П.П. Бажова. «Буки» узнали у писателя над чем он сейчас работает и поговорили с ним о современной детской литературе.

Что у вас сейчас в жизни происходит?

Работаю. Много недописанных книжек скопилось, хочется со всем этим как-нибудь разобраться. Книжки разные, идеи разные, времени не хватает.

Есть ли у вас сейчас особенно волнующая вас тема, над которой вы работаете?

Пожалуй, да. Возможно, это связано с возрастом, но в последнее время меня стала занимать тема будущего. Фантасты, которых я читал в школе – как наши, так и зарубежные, обещали будущее. Вступление в безоговорочно космическую эру, и в советской утопии («Полдень» Стругацких), и в западной антиутопии («Андроиды» Дика)  человечество бодро шагало по Солнечной системе и дальше. Но этого не случилось. Нет, будущее пришло, но подозрительно ненастоящее. Сложно расценивать как наступление будущего всепланетный триумф карманной микроэлектроники, когда ожидался гиперпривод и яблони на Марсе. Детская и подростковая литература хотя бы в силу своей аудитории работает с завтрашним днем, интересно понять, есть ли где-то в нашем времени ростки этого самого послезавтра, хорошая тема.

Наблюдая за сегодняшними детскими писателями, можно с уверенностью сказать, что успех всецело в руках самого писателя. Если ты активен, если у тебя хорошая интернет-страничка, если ты везде, если ты в тренде – умеешь слышать соцзаказ, как это получается у некоторых раскрученных авторов, — то все у тебя получится. А вы как считаете? И умеете ли вы идти на поводу у тренда?

Вспоминается фильм «Бёрдмен». Писатели все больше тратят времени на пляжный забег по Таймс-Сквер.  Таковы реалии нынешнего дня, и писатели не шибко виноваты, везде так, запрыгнул на велик – крути педали, так или иначе мы все привыкли жить внутри этого забега.

Окололитературная активность может обеспечить некоторую популярность, но едва ты перестанешь бежать в выстроенном самим собой беличьем колесе, то ах – рядом уже дребезжит другое колесо, из новых и ярких материалов, и белка в нем помоложе и поголоднее. В идеале коммуникация должна быть прямой «книга-читатель», если задействована схема «писатель с бубном – читатель – книга», возникает вопрос, зачем тут книга? Писатель и без книги может читателя развлечь бодрыми плясками. А аниматор сделает это лучше и дешевле.

С трендом сложнее. Вот сложился тренд, допустим, писать про инвалидов или сирот. Да, да, та самая одноногая слепоглухонемая негритянка-сирота. И что, вот если мне захочется написать про эту самую негритянку, мне что, не писать? Советоваться с читателями, коллегами, критиками? Какой смысл тогда вообще в литературе? Писателю должно быть все равно, есть тренд, нет тренда, ждут читатели, не ждут, литература – это не футбол, это стрельба из лука. Попал – молодец, промазал — тренируйся дальше. Но это опять же в идеале.

Про соцзаказ непонятно, по-моему, никакого заказа нет, не знаю уж это хорошо или плохо. Если это про книги на социально значимые темы, то такие книги, конечно, нужны. Даже если автор берется за сложную тему не с художественными, а с прикладными целями – то он молодец. Если его книжка утешила, помогла не сорваться, поддержала десяток подростков, то он уже выполнил задачу.

Что писателю дает участие в конкурсах и выставках?

Конкурсы, безусловно, полезны писателям. Любой значимый конкурс – это путь к книге. Начинающие авторы получают возможность встретиться с читателем, с издателем, посоревноваться с не начинающими. Матерым публикантам участие в конкурсах тоже полезно, не дает почивать на лаврах, будоражит литературный азарт.

Выставки, безусловно, полезны читателям. Он может прийти, купить постер, купить книжек подешевле, взять буклетики, увидеть «в живую» писателя. Необходимость выставок, ярмарок и прочих мероприятий для писателя сомнительна. Возможно, есть маркетинговый прок, но это ведь к вопросам раскрутки, а не литературы. Писатель на выставке работает живым дополнением к собственной книге. Есть книжка, есть издательство – продавайте, рекламируйте, ругайте, автор зачем? Но тут мы возвращаемся к вопросу «успех писателя в руках самого писателя».

Нужно ли сегодняшнему писателю общаться с читателем или он и так все сам знает?

Вопрос общения с читателями непрост, много противоречий. По большому счету писателю с читателем общаться не нужно. То есть общение это должно происходить в книге. Зачем встречаться? Чтобы дорассказать то, что не поняли из книги? Чтобы осветить «широкий круг вопросов»? Получается, что за обложкой книги писатель «добирает» то, что не объяснилось в тексте?

И да, писатель должен «и так сам все знать», иначе, в чем смысл литературы?  Я пришел на встречу с читателями, они мне рассказали, что книги нужно сочинять так-то и сяк-то, я вернулся домой, сочинил так-то и сяк-то, книжку напечатали, читатели прочитали, сказали: «молодец, все так, как мы и хотели». И?

С другой стороны читателю с писателем встречаться небесполезно. Писатели, как правило, довольно образованные люди, могут рассказать интересное, что-то посоветовать, заставить задуматься. То есть заинтересованный читатель от встреч получает больше, чем писатель. Важны встречи и с практической точки зрения –  как мощный стимул пропаганды чтения. Разумеется, эти встречи должны быть подготовлены, проходить в подходящих местах – библиотеках, клубах, быть по возможности, осознанными. То есть люди должны приходить «на встречу с писателем», а не на «загнали вместо физкультуры».

Вы чувствуете, что отношение к вам, как к автору, со стороны издательств поменялось? И если да, то как?

Стало проще издать книжку. Но сейчас издаться вообще проще, чем десять лет назад.

Чего сейчас не хватает детской литературе, чтобы вернуть утраченные позиции, когда детских писателей знали не только узкий круг друзей-приятелей, а вся страна?

Детской литературе не хватает самоуважения. Пора избавляться от комплекса «приставных стульев», момент хороший – в отличие от других литератур нас читают. И нас читают те, кто будет читать завтра.

А утраченных позиций не вернуть, надо смотреть правде в глаза. Эти позиции были, когда на автора работали стотысячные тиражи, библиотечная система Советского Союза, кинематографисты и мультипликаторы, писательские союзы, отсутствие интернета, компьютеров и две программы по телеку. Таких условий больше не будет, человек, собирающийся в литературу, должен осознавать, что обстоятельств «против» в разы больше, чем «за». «Волшебная скрипка» Гумилева, вот с чего должен начинаться день автора. Вообще, если совместными усилиями писателей, библиотекарей, критиков, издателей, государства получится поднять средний тираж до 20 тысяч экземпляров – это будет грандиозная победа.

Понятно, что сейчас «писатель» не звучит так гордо, как раньше. Писатель это уже не призвание, а одна из профессий. Вы бы могли совместить свое творчество с работой?

В том, что писатели стоптались до мышей виноваты сами писатели, вот гордо и не звучит. Но это по-прежнему призвание. И те, кто сочиняет с утра до вечера, и те, кто пишет после работы, тратят на это свою жизнь, порой с весьма сомнительными перспективами. Так что призвание. Даже у самого безнадежного графомана это призвание.

Для кого вы сегодня пишете? За те более чем десять лет, что вы печатаетесь, изменился ли читатель?

Читатель не изменился со времен Гайдара, потому что дети не изменились. Умение ловко елозить пальцем по экрану не делает человека другим.

Помещаем любителей игр с клиповым мышлением, синдромом дефицита внимания, гиперактивных индивидуалистов на берег реки. Часа два они тратят заряд батарей, еще два часа тоскуют, а потом начинают жечь костры, мастерить луки  и пулять по зайцам. Изменение читателя возможно с изменением социальной, экономической, культурной парадигмы, последнее действительное изменение случилось ровно 100 лет назад. С тех пор, что бы кто ни говорил, мы имеем дело с советским человеком в его разновидностях. Хотя каждое поколение самонадеянно заявляет «мы не такие, как вы». Ага.

Можно ли говорить, что литература делается в столице, а не в регионах?

Литература делается везде. Сейчас возможности опубликоваться более-менее уравнялись. Разумеется, в Москве скакать с бубном можно с большим КПД – тут для этого вся необходимая инфраструктура имеется в достаточном количестве. Но художественного превосходства столичных авторов над провинциальными, равно как и наоборот, не замечается.

Вы ездите по стране с выступлениями, чем радуют регионы?

Я не очень часто езжу, мне встреча раз в месяц уже перебор. Ну и к предыдущему вопросу, кстати, логистика в нашей стране завязана на столицу, что тоже не способствует легкости путешествий, во всяком случае, для меня. Регионы радуют ростом количества квалифицированных читателей и квалифицированных библиотекарей, десять лет назад было не так.

Ваш роман «Пепел Анны», напечатанный в журнале «Урал», у многих вызвал недоумение. Как вы относитесь к нелестным замечаниями в свой адрес?

Я считаю «Пепел» одной из лучших своих книг, и отдаю отчет, что особо читаема она  не будет.  Ну, у меня тоже есть нелестные замечания в адрес Толстого, Достоевского, Чехова, Стругацких, многих других.

Недавно вы получили премию в области фантастической литературы за повесть «Звездолет с перебитым крылом». Это был сознательный шаг в сторону фантастики?

И еще за «ЧЯП». Я удивлен и рад этим достижениям, особенно потому, что сам я никаких шагов в их сторону не предпринимал, и все это для меня неожиданность. Мне кажется, что фантастика в последние десятилетия самозабвенно курочила все то, что бережно строилось классиками с 50-х годов. Наблюдать за этой задорной гулянкой было удивительно и беспокойно – а дальше что? Но возможно, в этом и есть шанс, этот свирепый макабр гораздо более живой процесс, чем унылая процедура гальванизации гомункулусов, утвердившаяся в мейнстриме. У фантастов хотя бы горят глаза, может, будущая литература рождается сейчас именно в «фантгетто»? А вообще у меня с фантастикой любовь с начальной школы.

Следите ли вы за новинками в детлите?

Не очень внимательно, но тенденции стараюсь отмечать, они бывают забавны. Наша общая издательская ситуация весьма напоминает подсечно-огневое земледелие – издатели азартно выбирают, корчуют и распахивают очередную поляну, затем, когда урожаи становятся скудны, с чистым сердцем перекидываются на другую. Сейчас, похоже, пилят «проверенную временем детскую классику».

Какие интересные имена выделили бы?

Интересных имен много, несмотря ни на что литература детская проживает ощутимый подъем. Однако за последние десять лет наметился вполне заметный перекос, литература стала приобретать отчетливое женское лицо и женский взгляд на вещи.  Поэтому мне хотелось бы отметить авторов, в текстах которых звучит мужской голос. Из уже давно работающих Андрей Щупов (Олег Раин), из относительно недавно пришедших Евгений Рудашевский, из захаживающих на детлитовский огонек Шамиль Идиатуллин.

Беседовала: Елена Усачева

Фото: Дарья Доцук

Источник: mybyki.ru