Дмитрий Ермаков: «За пособием»

Ох, как плохо уже с утра. А делать нечего – оделся Иван, пошёл. В полседьмого утра пошёл, очередь-то надо пораньше занять. В "собес".

А началось всё недели полторы назад. Жена сказала:

- Возьми у себя в конторе справку о зарплате за три последних месяца.

- Зачем?

- Для пособий на детей.

- Их же и так дают.

- Увеличили.

- На много?

Она, с нервным смешком, назвала сумму.

- Издеваются.

- Возьми справку-то.

- Возьму.

В первый день он сказал жене, что не было на месте секретарши. Во второй день работали на выезде – не возвращаться же в контору из-за справки… Потом выходные. Потом три вечера подряд он приходил домой крепко выпивши (да больше притворялся, честно-то).

- Ну, мне, что ли идти к тебе в бухгалтерию? Что за мужик…

Тянуть уж, и правда, больше было нечего. На следующий день пошёл Иван в контору.

Удивился даже, как быстро всё решилось. Бухгалтерша нажала несколько кнопок компьютера – и вот он, в руке его, тёплый листочек, на котором вся его зарплата за три месяца чёрным по белому расписана.

- У секретаря печать поставьте.

На двери директорского кабинета висела картинка: суровое лицо, кажется, борца Карелина и подпись: "Входи тихо, проси мало, уходи быстро". Шутка такая. Директор у них шутник…

Секретарь – строгая женщина - взглянула на справку и поставила печать.

Делов-то! Стоило и переживать…

В тот вечер Иван шёл домой весёлый, довольный.

А жена сказала:

- Я сейчас схожу к председателю, возьму справку о составе семьи, - (Иван вздохнул облегченно, что хоть не ему к председателю кооператива идти. К нему, председателю, если обратишься зачем, так он такую важность на себя напустит, что забываешь зачем и пришёл), - Завтра отпросишься на работе. А послезавтра сходишь в собес.

- А чего я-то?

- Ну а я, что ли? – возмущённо спросила жена, застёгивая плащ. И вышла. К председателю.

- Папа, включи мультики, - попросила старшая, пятилетняя Анютка. Иван пошёл с ней в комнату, а там младшая, Настя, добралась до какой-то маминой тетрадки, уж приготовилась листы вырывать…

Жена у Ивана работает в школе. Ей никак с утра не сходить в собес, точно, тут и обижаться нечего…

И вот идёт Иван. В чёрной матерчатой сумке жёлтая папочка с кнопкой-застёжкой – в ней "документы". Специально для этих "документов" жена и купила папку.

Идёт не быстро и не медленно. Курит. Хорошо, тихо. Никто над ухом не гудит – ни жена, ни дети. И на работу сегодня не пойдёт, на весь день отпросился. Так что – после "собеса" ещё и на дачу сбегает.

А с каким  удовольствием он пошёл бы на дачу прямо сейчас!

Дача появилась в прошлом году. Хороший приятель купил дом в деревне, а неказистый огородный участок отдал Ивану в пользование, просто так, без денег.

Когда у них не было дачи, и он, и жена удивлялись, мол, как могут люди, отработавшие неделю, в выходные ехать на дачи, потеть в автобусе, пластаться на грядах, да ещё рассказы о том, что воруют урожай (соседка по дому рассказывала: вырастила капусту – кочаны в обхват, радовалась, приехала с зятем на машине, чтобы снять с гряды и увезти, а грядка – голая, на столе в домике записка: "Спасибо за хороший урожай" и пятьдесят копеек…) Да дешевле купить и картошку, и морковку, и капусту…

Но вот – взял он участок, уже года три как заброшенный       . Место болотистое, торфяник. Но его участок на бугорке – сухо. И домик есть – двухэтажная скворешня. Сухая трава пластами лежала на земле. Шиповник, что был посажен по периметру, как живая изгородь, беспорядочно разросся. Осиновые вички торчали то тут, то там… Иван взял тогда грабли, принялся сгребать сухую траву и как увидел пробивавшуюся под ней молодую зелень, аж дыхание перехватило – весну освобождал… И с того дня – всё, заболел дачей. И жене понравилось. К счастью для Ивана, она редко туда выбиралась. К счастью, потому что больно уж любит, чтоб всё было, как она хочет. Учительница. Она и с ним, как с учениками говорит. А дочек ещё не брал на дачу, малы. В этом году уже можно взять. Всего-то минут сорок ходьбы от дома…

А между тем, он уже шёл по центральной улице, и приближалось длинное трёхэтажное здание городской администрации. В нём-то и есть этот "собес". Иван выбросил сигарету.

Вход в "собес" со двора (жена сказала).  Дверь ещё заперта. Рано совсем, а уже две женщины стояли.

- Кто крайний? – спросил Иван.

- А вы на какую букву? – откликнулась крашеная блондинка в тесных джинсиках и светло-голубой куртке. Вторая, в кожаном плаще и в сапогах "на шпильках", высокомерно отвернулась.

- Что? – Иван не понял про букву.

- Фамилия у вас на какую букву?

- На "пэ".

- Тогда вы за нами, в девятый кабинет, - охотно и почему-то радостно объяснила блондинка.

Очередь прибывала. Всё женщины. Молодые. Разные. Красивые и не очень. Хорошо, модно одетые, и совсем простенько, но всё равно с претензией на модность.

Иван отошёл в сторону, чтобы не слышать обычных женских разговоров. Не любил. Но блондинку в голубой куртке, цепко взглядом держал.

Ровно в восемь дверь открылась. Видимо, работники "собеса" проходили в здание с центрального входа.

На крыльце все смешались. Иван уж подумал, что всё – пропала его очередь. Но в коридоре увидел свою блондинку, севшую у кабинета на металлический стул, и встал рядом, прислонившись к стене. За ним ещё человек пять.

Все стены были увешаны образцами справок, заявлений, текстами каких-то постановлений. Иван подумал – чтобы всё это прочесть и понять не один день потребовался бы…

Дверь приоткрылась:

- Заходите, - сказал женский голос.

И вот первая женщина из очереди, в кожаном плаще, вошла в кабинет. Вскоре оттуда послышались голоса. Что говорили, было не понять, но по тону ясно, что посетительница возмущается, а хозяйка кабинета отвечает ей нарочито спокойно и твёрдо.

Женщина вышла из кабинета раскрасневшаяся, плотно сжав губы, глядя прямо перед собой, простучала каблуками по коридору к выходу. Так стучала, что казалось – тонюсенькие каблучки непременно подломятся…

Высунулась из-за двери чиновница и, глядя поверх голов, сказала:

- В справке из домоуправления должно быть написано – "проживают на сегодняшний день", у кого этого нет – переделывайте справку, - и дверь закрыла.

Блондинка, что сидела перед Иваном, глянула в бумажку, удовлетворённо кивнула и подошла к двери, постучала, вошла.

Иван нашёл эту справку. Даже сердце тоской сжало. Не было "проживают на сегодняшний день". Он ещё раз с первой буквы прочёл – не было…

И тут он решился на отчаянный шаг – достал из кармана куртки ручку и просто подписал впереди те слова…

И вот он в кабинете. На краешке стула пристроился перед столом. Молча все бумажки выложил.

Женщина с высокой прической, не молодым, но очень гладким лицом, пробегала глазами строчки. Дошла и до последней, той, справки. И будто бы только сейчас она и заметила Ивана - до этого её интересовали лишь бумажки – удивлённо вскинула на него глаза:

- Это что?

- Справка. – И он узнал её: по глазам, по ожившему лицу.

И она его, конечно, узнала. Десять лет в одном классе учились.

Вздохнула она, ткнула наманикюренными пальцами в клавиатуру компьютера, протянула листок:

- Печать в пятом кабинете поставь.

- Спасибо, Оля.

Она не ответила ему. Громко и чётко выговорила:

- Следующий.

А уже через час Иван, переодевшись попроще, шагал по мягкой грунтовой дороге. Молодая зелень радовала глаз, птицы – пели, солнце – светило…

"Не пойду больше ни за какими пособиями. Проживём".