Неприметный персонаж в «Евгении Онегине»

Пушкинисты – народ серьезный, их крупные проблемы привлекают, до мелочей ли тут? И получилось: о главных героях романа в стихах писано-переписано (кому и чему верить?), а очень многое даже и не затронуто. Попробуем приглядеться к одному из таких неприметных персонажей…

Именины Татьяны превратились в своеобразный региональный съезд.

Вся сцена Пушкиным дана под «классицистский», ломоносовский, при этом специально в примечании оговоренный зачин:

Но вот багряною рукою

Заря от утренних долин

Выводит с солнцем за собою

Веселый праздник именин.

Этот веселый пародийный зачин делает тем более оправданным и пародирование классицистских имен-масок. Для сравнения: в списке действующих лиц в комедии В.В. Капниста «Ябеда» значатся: Кривосудов, председатель Гражданской палаты, члены палаты Бульбулькин, Атуев (предшественник гоголевского Ляпкина-Тяпкина как любителя псовой охоты), Паролькин, секретарь Кохтин, прокурор Хватайко. Однако не будем увлекаться чисто внешним сходством, ибо куда более существенно отличие пушкинского изображения от классицистского. Классицистские имена-маски выполняли роль универсальной характеристики в силу односторонности, однолинейности, статичности изображения характеров. Основная нагрузка пушкинского изображения ложится все-таки не на фамилии, а на лаконичные, но убийственно сильные детали самих характеристик. Да и фамилии лишены гротеска, ирония смягчена, уведена с поверхности вглубь.

В перечне индивидуально выделенных гостей представлен «уездный франтик Петушков». Тут начинает работать внутренняя форма слова. Петухов – в ином контексте могло бы звучать нейтрально; здесь же фамилия дана в уменьшительно-ломкой форме – Петушков. Мало этого: несерьезность, легковесность удваивается, возводится в квадрат – франтик Петушков. Заметим: «франт» на страницах романа встречается неоднократно, в разных контекстах; слово не означает геройства, но может приниматься всерьез. «Франтик Петушков» – иронично без всякой пощады. Разрушительную силу иронии довершает эпитет (это уже возведение в куб, только дроби: чем больше умножений, тем меньше фактический результат): «уездный франтик Петушков»... Вот и получилось нечто крикливое и до невзрачности мелкое.

Между тем даже сюжетная роль Петушкова немаловажна.

Обрадован музыки громом,

Оставя чашку чаю с ромом,

Парис окружных городков,

Подходит к Ольге Петушков,

К Татьяне Ленский... 

И все чинно, все благопристойно: «бал блестит во всей красе»! Но стоит лишь Онегину выбрать на танец Ольгу – и все переменится: «Ленский мой / Всё видел: вспыхнул, сам не свой...». 

Писарев, как известно, не увидел логики в поведении Ленского: «Что Онегин наклонялся к Ольге и шептал ей что-то, в этом, кажется, нет ничего преступного... В двадцатых годах комплименты были еще в полном ходу, и дамы были еще так наивны, что находили их лестными и приятными. Стало быть, ни Онегин, ни Ольга не позволили себе решительно ничего такого, что выходило бы из уровня принятых обычаев».

Как раз прецедент с Петушковым и показывает, что «трагедия» произошла не «по поводу котильона» (Писарев). Есть все основания предполагать «танцевальный флирт» Петушкова с Ольгой (иначе какой франтик, тем более Парис), но именно такой, который не выходил «из уровня принятых обычаев». И Ленский на его инициативу никак не реагирует: он не фанатичный ревнивец. Онегина он не прощает, поскольку оскорблен демонстративностью поступков былого друга; ошибается поэт только в понимании мотивировок странного поведения.

А имя Петушкова появится на страницах романа и еще раз. Старушка Ларина с некоторыми соседями говорит о загрустившей Татьяне.

«Не влюблена ль она?» – В кого же?

Буянов сватался: отказ.

Ивану Петушкову – тоже.

Петушков – Иван, оказывается. Мы-то его запомнили без имени: уездный франтик Петушков. Впрочем, знавали и с именем, только чужим, и это было комично, потому что «не по Сеньке шапка»: «Парис окружных городков...». А он, на прощании с ним узнаем, Иван, с человеческим (для Лариной) именем, и к Татьяне сватается, только тоже, как Буянов, неизвестно – зачем.

И все-таки заметим: мельком, между прочим в повествование включаются сюжетные детали весьма значительного свойства. Движение романа и его сюжетный итог верно оценил С.Г. Бочаров: «На его свершившийся сюжет мы можем посмотреть как на свершившуюся возможность, которая не исчерпывает всей реальности. Герои больше своей судьбы, и не сбывшееся между ними – это тоже какая-то особая и ценная реальность. И это несбывшееся тоже входит в смысловой итог романа. Оно присутствует здесь как особая тема, как прерывистая “другая линия”…». И еще важное заключение: «Реальность, включающая в себя богатство возможностей – как иного хода действия и судьбы героев, так и возможностей будущего романа, литературного развития, – вот что такое “Евгений Онегин”».

Размышления над несбывшимися поворотами сюжета интересны и необходимы. Но в данном случае акции несостоявшихся женихов что-то добавят к нашему пониманию Татьяны (а это – особая тема). Для понимания женихов достаточно текста. Зато прочтение его с вниманием – дело не лишнее.

Автор: Юрий Никишов

Источник: discours.io